— Гражданка Филиппова написала заявление, что от вашего взгляда у младенца пропадает румянец…
— Пусть гражданка Филиппова не у телевизора сидит, а с ребенком гуляет.
На колдунье была загадочная одежда из того же материала, что и косынка. Что-то вроде комбинезона без швов, карманов и пуговиц.
— Ираида Афанасьевна, дворничиха говорит, что вы ей постоянно передаете приветы от ее умершей сестры…
— Шучу.
Голос ясновидящей прерывался, вернее, сопровождался невнятным звуком. Ее «шучу» в кабинете прошуршало.
Не зря жалобщице казалось, будто телефонная трубка шипит.
— Ираида Афанасьевна, говорят, вы беретесь передавать информацию умершим?
— Берусь.
— И передаете?
— Передаю.
— Неужели?
— А вы проверьте.
— Мне бы надо, Ираида Афанасьевна, узнать у погибшего водителя такси, кто в него стрелял: рыжий детина в зеленом пиджаке или невысокий парень с бородкой?
Вещунья улыбнулась. Они оба понимали, что идет пустая болтовня, которая ничем не кончится. Следователь знал, что для возбуждения уголовного дела оснований маловато; прорицательница знала, что к ответственности ее не привлекут. Улыбнулся, и Рябинин, правда, другому: уже проводятся международные совещания по кибер-преступности, а он допрашивает колдунью.
— Ираида Афанасьевна, вы, говорят, можете предсказывать смерть?
— И не только.
— С трудом верится, — сказал Рябинин вместо «совсем не верится».
— Я же ясновидящая.
— Шарлатанство.
— Следователь, а в ясновидение Шерлока Холмса верите?
— Он доказывал фактами.
— Я тоже оперирую фактами, людьми невидимыми. Вам известно, что страх пахнет?
— Возможно, но страх еще не признак смерти.
— Смерть — это суперконцентрация страха. И она на лице пациента.
Рябинину хотелось сказать, что современные генетики способны определять срок жизни, предсказывать все болезни, расшифровывать хромосомы и геном человека без всякой мистической силы. Что там генетика… Он за свою следственную практику столько пережил случаев, эпизодов и казусов, что был просто обязан верить во что угодно, во все. Хотя бы передача мыслей на расстояние… Если сильно хотел, чтобы человек не являлся по повестке, то он не приходил: подворачивался выезд на место происшествия, заболевал, прокурор города вызвал. А уж результат допроса был прямо пропорционален силе его желания: если Рябинин жег подследственного страстью, то тот признавался в содеянном или, в крайнем случае, выдавал себя очевидными оговорками.
— Вот почему у нас мафия жирует, — вдруг сказала вещунья.
— Почему же?
— Потому что следственные органы заняты ерундой.
— Хорошо, займемся делом. Знакома ли вам статья двести тридцать пять Уголовного кодекса, которая для занятия частной медицинской практикой требует наличия лицензии?
— Статья не наказывает за отсутствие лицензии.
— Если наступает вред здоровью…
— Моим пациентам вред не причинялся, и я, господин Рябинин, частной медицинской практикой не занимаюсь.
— Вы же лечите?
— Ничего подобного. Я предсказываю судьбу, даю конкретные советы, тушу семейные ссоры, анализирую поступки и так далее. Я, господин следователь, учу людей жить. А на это лицензия не требуется.
— И успешно учите?
— Даже вашего брата следователя.
— Это кого же?
— Капитана милиции Мащикова. Обвинил мужика в похищении ребенка у знакомой женщины. Я разузнала: она попросила прокатить сынишку в автомобиле. Только он отъехал, как она звонок в милицию — украли ребенка. Любовная месть.
— Вернемся к делу. Ираида Афанасьевна, группа жильцов обратилась с письмом к прокурору района по поводу судьбы старушки Аржанниковой. По всем признакам у нее рак, а под вашим влиянием она к врачу не обращается.
— Не хочет.
— А у вас лечиться хочет?
— Я не лечу, а облегчаю страдания.
— Врач мог бы и лечить, и облегчить.
— У нее есть советчик, взрослый сын.
Она улыбнулась. Нет, она лишь хотела улыбнуться. Следователю пришло дурацкое предположение: видимо, так улыбаются насекомые, потому что до настоящей улыбки, человеческой, цивилизация их не довела. Рябинин поморщился от чувства неравенства: казалось, она знает то, чего он никогда не узнает. Но ее вопрос обескуражил еще больше:
— Господин следователь, что такое счастье?
— Мы не на дискуссии.
— В понятие счастливой жизни входит и понятие счастливой смерти.
— Вы что, помогаете Аржанниковой умирать?