Лузгин улыбнулся через силу, словно его губы потяжелели каменно. В словах девушки оказалось слишком много правды: она была самой красивой женщиной их НИИ и его, Лузгина, тут не ценили. Он молчал. Секретарша ждала, как будто на ее слова можно дать скорый ответ.
— Эльга, а зачем ехать в Америку?
— Там хорошо.
— Ну и что? У моего соседа по дому тоже хорошо, но я же к нему не переселяюсь.
— Шутите?
— Эльга, кто меня ждет в Америке?
— Талантливых людей там всегда ждут.
— А как же Россия?
— Виталий Витальевич, вы случаем не вступили в коммунистическую партию?
В зеленоватых глазах секретарши блеснули светлые прожилки, похожие на крохотный электрический разряд. Такое экзотическое выражение злости обескуражило Лузгина. Он хотел сказать…
На пороге, то есть на том месте, где должна быть четвертая стена, появился рабочий из отдела механика.
— Витальич, спиртяшки не найдется?
— Я им не пользуюсь.
— Пойду в бухгалтерию.
— Там-то откуда спирт?
— Если наука, то спирт должен быть у всех…
Эльга взяла пустую чашку и пошла с той же гордостью и осторожностью, словно кофе осталось налитым до краев.
Ирина Владимировна вернулась из магазина, вернее, из магазинов. Она не работала. Разве ходить по магазинам и вести домашнее хозяйство не работа? Женщин уравняли с мужчинами. Правильно. Но это совсем не значит, что женщина должна делать мужскую работу: руководить фирмами, водить самолеты, служить в милиции и заседать в Думе.
Прежде чем сесть в лифт, она глянула в почтовый ящик. Какое-то извещение. Наверно, счет за междугородный разговор — Виталий умудрялся вести телефонные беседы из дома, из автомобиля.
Поднявшись в квартиру и освободившись от покупок, Ирина Владимировна глянула в извещение — на какую кругленькую сумму? Никакой суммы не значилось. Вместо нее стояли три крупные буквы — КВД. Почтальонша ошиблась ящиками и бросила им чужую бумажку.
Но адрес правильный. Не только адрес — бумага адресована личной ей, Ирине Владимировне Лузгиной. Уведомление. Из КВД. В скобочках давалась расшифровка: кожно-венерологический диспансер.
Чувство тревоги… Нет, еще не тревоги, а предтревоги, что ли, коснулось ее висков. Подобные состояния с ней бывали не в опасных ситуациях, а просто в дискомфортных: на приеме у врача, в кабинете чиновника, при ссорах. Она прочла текст, набитый черными, словно вымазанными сажей, буквами.
«Вам надлежит явиться в районный КВД для излечивания сифилиса, которым вы заразились от супруга. В случае неявки будете подвергнуты принудительному приводу с милицией».
Ирина Владимировна даже не испугалась: пугает то, что укладывается в сознание. Она смотрела на повестку, как смотрела бы на космического пришельца. Какой сифилис, какой супруг? Виталий? Дурь.
Но черные, сажистые буквы, вдавленные в бумагу, вдавились и в сознание. Этому помогало время: чем дольше смотрела в текст, тем он больше обретал смысл. Что?.. Виталий болен венерической болезнью? Заразил ее? И теперь приглашают лечиться? Почему же Виталий ничего не сказал? Впрочем, такое разве говорят.
От кого же заразился? Брифинги, симпозиумы…
Ирина Владимировна принялась ходить по квартире с какой-то маниакальной тщательностью, словно высчитывала квадратную площадь. Из большой комнаты в маленькую, из маленькой в переднюю, из передней на кухню — и опять в большую. Любая семейная женщина втайне готова к ударам судьбы: к болезням, к измене мужа, к потерям близких, к смертям… Не избежать. Но с одним условием — не теперь, не сейчас, потом, когда-нибудь.
Что же делать? Звонить мужу? Зачем? Спросить, не болен ли сифилисом? Нет, позвонить подруге…
Она набрала номер ее нового рабочего телефона:
— Людмила, что не заходишь?
— Как? — даже охрипла подруга. — Вчера же у тебя чай пили…
— Ах, да. Мы Виталия ждали, а он задерживался. Странно, не правда ли?
— Что странно?
— Поздно возвращается.
— Ирина, у него работа ответственная.
— Задерживается не из-за работы, а из-за этих… современных коллективных закусок. Как они?..
— Шведский стол?
— Нет, иностранное выражение…
Ирина Владимировна позабыла не только иностранные, но и русские выражения. Людмила подсказала:
— Ланч?
— Нет, когда друг против друга…
— Брудершафт?
— Когда едят стоя. Слово вроде торшера…
— А-ля фуршет?
— Да-да. В его фирме эти а-ля фуршеты с утра до вечера.
— Почему они тебя беспокоят?
— Вредно для здоровья.