Майор оказался прав — ни шума, ни новых русских. Они сели в полутемный угол за столик на двоих. Музыка звучала ненавязчиво и неизвестно откуда.
— Сергей Георгиевич, я пришел с версией.
— Версией чего?
— Кражи осмия и убийства Лузгиной.
— В убийстве не сомневаешься?
— Хорошо продуманное и труднодоказуемое.
Леденцов насчет бара схитрил. Да, тихо и прохладно, но его тут знали: заказ нужно было принести самому — их же обслуживал лично бармен. Два бокала и две бутылки пива. Рябинин смотрел на темное запотевшее стекло с сомнением: от пива у него тяжелела и без того тяжелая голова.
— Боря, а если я вместо пива выпью бокал сухого и чашку кофе?
Леденцов кивнул. Бармен спросил Рябинина:
— «Тбилисури», «Цинандали» или «Ахашени»?
— На ваше усмотрение.
— А кофе у нас «Лефбергс Лила».
Рябинин никак не выказал понимания, а бармен объяснил:
— Эта фирма поставляет кофе шведскому королевскому двору.
Майор понимающее высказал:
— Миша, забери-ка свое пиво и неси бутылку вина плюс кофе со шведского двора.
— У меня будет изжога, — вспомнил Рябинин.
— Да и кто пьет сухое с кофе? — удивился майор. — Миша, неси по рюмке коньяка и кофе…
Коньяк оказался хорошим, с внутренним трепетом. Кофе сохраняло аромат; у порошкового его хватало на те секунды, пока заливался кипяток. Когда потеплело в душе, Рябинин предложил:
— Выкладывай версию.
— Сергей Георгиевич, осмий и любовь. Следите за моей мыслью. Согласны, что Лузгина была убита?
— А ты в этом не сомневаешься?
— Ни на миллиметр. Лузгиной, видимо, был ночной звонок с советом глянуть в окно, глянула, а там лицо погибшего мужа, больное сердце, инфаркт, смерть. Согласны?
— Да.
— В чьих интересах эта смерть? Женщины, которая ухлестывает за Лузгиным.
— Эльга?
— Именно, больше некому.
— Хочешь сказать, что она держала ночью нитку с шариком?
— Почему… Могла нанять, кого-то попросить…
— Боря, пробельчик. Где Эльга могла взять фотографию первого мужа Лузгиной?
— А тут выйдем на осмий. Фотографию дал сам Лузгин.
— Думаешь, он хотел избавиться от жены?
— Да. И осмий взял он. Отменная упаковка: жены нет, красивая девица есть, богатство, то бишь осмий, есть. Думаю, в ближайшее время они намылятся за рубеж.
Рябинин допил коньяк. И впервые мысленно ополчился на информацию — хлеб следователя. Информация губит интуицию. Для последней достаточно намека, для информации подавай факты. Леденцов ошибался, потому что был завален ими, фактами. И Рябинин сказал:
— Боря, твоя версия неустойчива, как клиент вытрезвителя. Укажу на некоторые неувязки. Похож Лузгин на вора? Разве Лузгину нельзя было избавиться от жены более простым способом? Разве Лузгин не понимает, что его уход из института вызовет подозрение, уж не говоря про заграницу?
Майор пил кофе из маленькой чашечки, но фыркал так, словно плыл. Не понравились ему слова следователя. Он, конечно, знал, что версия обсуждаема, что версия всего лишь наметка… И все-таки фыркал. Где он для этого столько жидкости нашел?
— Сергей Георгиевич, у вас есть другая версия?
— Нет.
— Критиковать-то легко…
— Версии нет, потому что она мне ни к чему.
— Ну да, вы сразу, при помощи интуиции…
— Ага.
— Что «ага»?
— Я знаю, кто украл осмий.
Майор допил кофе, фыркнул в последний раз и неодобрительно уставился на следователя нагловатым взглядом. Ждал. Но Рябинин кофе не допил, поэтому молчал. Леденцов не выдержал:
— Я использовал факты, а вы, небось, интуицию?
— Нет, логику.
— И кто украл осмий?
— Аржанников.
— Этот недотепа? — не поверил майор.
Рябинин промолчал, давая информации время уложиться в сознании Леденцова. Она уложилась мгновенно.
— Он оставил отпечатки пальцев?
— Как раз он не оставил отпечатков пальцев.
— Ну и что?
— Все оставили, а он нет.
Рябинин тихонько ликовал, майор тихонько злился. Но они слишком долго знали друг друга, чтобы тихая злость перешла в шумную. Рябинин согнал с лица самодовольную улыбку и перестал томить оперативника:
— Площадь для отпечатков достаточная: два крупных ключа, две бирки, ручка дверцы сейфа, сама дверца… В сейф ходили все по несколько раз. Чудесные отпечатки завлаба и Лузгина. Даже отпечатки Эльги, которая ходила единожды за папкой. Нет отпечатков Аржанникова. Почему?
— Стер?
— Стирая свои, он стер бы и все остальные.
— Как же?
— Смазал пальцы специальной пастой, которая нивелирует папиллярные линии.