— А тот, развороченный?
— Взрывпакет в парадном.
Женщина выждала паузу. Он догадался, что за молчанием последует что-то важное. Она вздохнула:
— Ноздря, дело приобретает крутизну.
— Почему?
— Потому что в чистом виде идеи не реализуются.
— Идеи для слабаков, для сильных власть.
Он довольно ухмыльнулся, и женщина заметила, что при улыбке у него не только раздвигаются губы, а и слегка расширяются полувывернутые ноздри.
— Товар взят.
— Клево, — обрадовался Ноздря.
— Но есть проблема.
— Со сбытом?
— Нет, клиент товар не отдает.
— Почему?
— Задумал сам разжиреть.
Ноздря присвистнул. Его лицо переменилось, но в нем было не желание действовать, не раздумье и не обида — жестокость застыла, как серая грязь от мороза. Он задышал тяжело, приоткрыв рот. Женщина увидела щели меж его зубов и только теперь приметила бородавку, как раз на подбородке.
— Дай его адрес.
Она протянула заготовленную бумажку.
— Только, думаю, товар он дома не держит.
— Я из него душу вытрясу, — заверил Ноздря.
Они постояли молча. Ноздря ухмыльнулся.
— А плата?
— Потом.
— Аванс получу сейчас…
Он сунул руку под ее пиджак и от нащупанного чмокнул губами.
— Ноздря, люди зайдут…
— Сюда живые люди не ходят.
Одним скорым движением он скинул халат и набросил на топчан. Вторым движением сдернул ее брюки, обнажив женские бедра, которые оказались белее кафеля.
— Не рви трусики, — шепнула она, уже поднятая и распластанная на лежаке.
Через топчан лежал труп дамы с откусанным соском; ее голова, повернутая к ним, смотрела на пульсирующую пару с потусторонним интересом.
История с трупом Лузгиной ошарашила: такого в практике следователя еще не случалось. И мучил не сам факт, а две версии, обе невероятные и поэтому неприемлемые: жену выбросил муж либо труп выкрали из морга? Но зачем? После беседы с Лузгиным Рябинин нащупал версию третью: работала частная фирма. То ли у них транспорт сломался, то ли богатый клиент подвернулся… Оставленные фирмой документы были безлики: ни телефонов, ни адресов. Майор обещал их найти и всех перестрелять…
Лузгин сидел перед следователем скованно, вернее, безучастно. Рябинин спросил:
— Похоронили?
— Да.
— Чувство утраты, — забормотал Рябинин, не зная, как выразить соболезнование.
— Хуже.
— Что «хуже»?
— Кроме чувства утраты — тяжелейший гнет вины.
— Вас же не было в городе…
— Знаете выражение «ушел в науку»? От кого ушел? От детей, от жены, от близких? Я ушел в науку, а теперь она ушла от меня.
Дело ли допрашивать человека в горе? А надо подойти к причине смерти не испугав и не заронив подозрений.
— Виталий Витальевич, у вашей жены были враги?
— А при чем здесь враги? Ее же не застрелили.
— Обычный дежурный вопрос, — выкрутился следователь.
— У домохозяек врагов не бывает.
Рано с ним говорить об убийстве, да еще не совсем ясном. Эти вопросы на потом. На прокуратуре висит не глухое убийство Лузгиной, а глухое хищение осмия.
— Виталий Витальевич, в краже кого-нибудь подозреваете?
— Нет.
— Например, завлаба…
— Знаете, какая у него кличка?
— Какая?
— Барин. Для серьезной кражи он слишком ленив.
— Секретарь Эльга Вольпе…
— Она в этот день открывала сейф всего один раз.
— Могла взять.
— Как вы себе это представляете? В одной руке синяя папка, в другой десять металлических капсул? И куда их? С зарубежьем изредка контактируют только завлаб да я.
Рябинину хотелось обозначить прекрасный вариант, если включить в него любовь: капсулы секретарша передает ему, Лузгину, как человеку, в которого влюблена и который изредка контачит с зарубежьем. Но и для этого вопроса время еще не приспело.
— Виталий Витальевич, а Игоря Аржанникова подозреваете?
Лузгин молчал, видимо, подбирая слова. Он даже поискал дело для рук: задумчиво пошевелил пальцами прическу.
— Подозреваете, — обрадовался Рябинин совпадению своего вывода с мыслями ученого.
— Нет.
— Почему же замялись?
— Игорь — неординарный человек.
— Говорят, что инертен, неумеха…
— Сергей Георгиевич, иногда мне кажется, что неумехи — это гении. Не стал бы Господь или Природа создавать человека, ничем не наделив! Должна же энергия появиться. Он не может делать то, что делают все, но, возможно, он умеет делать то, что не умеет никто?
— Ваше руководство о нем иного мнения.