— Еще как задерживаются. Виталий Витальевич, вы согласны, что в понятие «ум» входит способность интегрировать новое, неизвестное?
— Согласен.
— Опытный ученый всю жизнь работает с формулами, законами, теориями, фактами хорошо ему и всем известными. Все это закреплено его памятью. Специалист, а понять новое не способен.
Леденцов и Оладько переглянулись. Следователь повез их на оперативное мероприятие, а ведет ненужную и непонятную дискуссию. Подтверждая их сомнения, Рябинин выдал:
— Тот ученый глуп, который отрицает «витамин ума».
— Странное определение.
— Я придумал.
— И что это такое «витамин ума»?
— Интуиция.
Лузгин поправил прическу, затем галстук, завязанный безукоризненно. И только после этого глянул в глаза следователю прямо, словно толкнул его взглядом:
— Хотите сказать, что и у меня нет интуиции?
— Ага, — подтвердил Рябинин.
Майор знал, что следователь в молодости работал техником без образования в научно-исследовательском институте и от спесивых ученых натерпелся. Не мстит ли теперь?
Рябинин, не дождавшись ответной реакции от удивленного Лузгина, предложил:
— Хотите докажу, что у вас нет интуиции?
— Хочу! — по-мальчишески взорвался ученый.
— Едем.
Они вышли из института и сели в машину. По дороге Лузгин не спрашивал, куда едут, и, видимо, чувствовал нервное неудобство. Неудобство испытывали и оперативники, привыкшие знать цель своих вызовов. Один Рябинин был в своей тарелке, приказав Оладько, сидевшему за баранкой:
— Здесь.
Бизнес-центр. На лестничной площадке девушка курила и разговаривала по сотовому телефону. Четверо мужчин поднялись на третий этаж в офис номер три. Лузгин предполагал, что они идут за осмием; Леденцов был уверен, что идут арестовывать гражданку лже-Слепцову; Оладько был уверен, что куда бы они ни шли, на обратном пути зайдут в кафе и пропустят пивка.
Но группа стала, как споткнулась, — остановил ее Лузгин, увидев в коридоре женщину:
— Людмила…
Женщина стушевалась на такой короткий миг, что это заметил лишь Рябинин. Он смотрел на нее и узнавал неотчетливо, хотя уже допрашивал по поводу смерти Лузгиной. Была в ее лице какая-то несочетаемость: желтые, словно обкуренные, кудряшки волос, темно-нечеткие, точно размазанные, глаза. Глаза бегали, вернее, убегали, уводили взгляд от Лузгина.
— Виталий Витальевич, вы любите эту женщину? — спросил Рябинин.
— Это не ваше дело, — отрезал Лузгин.
— Поставлю вопрос иначе: вы знакомы с этой женщиной?
— Да, знаком.
— И как ее звать?
— Людмила Федоровна Слепцова.
Женщина дернулась и не то сказала, не то прошипела:
— Я опаздываю на другую работу.
Синяя юбка зешелестела от быстрой походки да застучали каблуки, словно она убегала.
— Людмила, подожди! — крикнул Лузгин.
— Не остановится, — заверил Рябинин.
— Почему? — ничего не понимал Лузгин.
— Потому что она не Людмила и не Слепцова.
Рябинин повел всех на улицу, поскольку в бизнес-центре дел больше не было. Процессия выглядела слегка комично: впереди полненький невысокий лохматый человек в очках и с портфелем, а за ним трое бравых мужчин. Правда, лицо одного из них было настолько растерянно, что к бравым его не отнесешь — не спасали ни стройная фигура, ни элегантность. Лузгин пробовал подступиться ближе к следователю, но тот отдалялся нарочно.
У машины Рябинин спросил майора:
— Где, говоришь?
— Липовый бульвар, семнадцать.
— Поехали.
— Куда? — воспротивился Лузгин.
— На Липовый бульвар, семнадцать.
В машине Лузгин не вытерпел:
— Может быть, все-таки…
— Сейчас приедем, Виталий Витальевич, — перебил Рябинин.
Двухэтажный старинный дом был тих и приземист. Толстенная липа, наверное, постарше дома, прикрывала его кроной, словно облокотилась на крышу. В дом вела парадная лестница, но сбоку имелся еще один скромный вход. Доска из нержавейки объявляла:
«ИЧП «Ритуал».
— Что такое ИЧП? — спросил Лузгин, далекий от главного потока жизни.
— Индивидуально-частное предприятие, — объяснил Рябинин.
Но вход в индивидуально-частное предприятие загораживал молодец в камуфляжке. Рябинин показал удостоверение, майор тоже было полез за своим, но передумал.
— Хозяйка не принимает, — с некоторым самодовольством сообщил охранник.
— Какая хозяйка?
— Директор.
— Молодой человек, вы, вероятно, не поняли — я следователь прокуратуры.
— А я — мент в чине майора, — добавил Леденцов.