У Николая Степановича что-то громко засвистело внутри, пожилой электрик явно страдал одышкой. Он только кивнул в ответ, растеряв от страха все слова.
— Хорошо, — довольствовалась она произведенным впечатлением. Дядю Колю трясло как в лихорадке. Майринг, положив голову на руль, отсутствовал, предоставив ей полную свободу действий. — Тогда напряги то, что еще болтается в твоей черепушке. В мае ты гостил у брата в Бабаево, так?
— Леха… брат… — Дар речи постепенно возвращался к Николаю Степановичу.
— Молодец! Делаешь успехи, старый маразматик, — похвалила Аида. — А племянницу как зовут?
— Люда.
— А сына племянницы? Вспоминай быстрее, засранец! Ведь ты снимал копию с его свидетельства о рождении!
— Ничего я не…
— Склероз? Ах ты, дерьмо! — Она ударила Чернобровкина рукояткой пистолета. — Вспомнил?
— Аида, прекрати! — встрепенулся Марк.
— Успокойся, Марек. С такими иначе нельзя. Я тебя предупреждала…
— Беда с этими бабами, молодой человек, — пожаловался Майрингу дядя Коля, вытирая кровь с расцарапанной щеки, — одна другой чище! А я ведь, между прочим, под Сталинградом врукопашную…
— Кому ты заливаешь, мудило? — засмеялась девушка. — Да в сорок третьем тебе еще и пяти лет не было! Иначе бы сидел на пенсии, а не лазал по крышам! А что ты там на счет баб проблеял? «Одна другой чище?» Тебе баба заказала эту копию? Ну, что в рот воды набрал? Еще раз врезать?
— Так я и говорю, что баба.
— Уже теплее, дядя Коля. Как зовут бабу?
— А я почем знаю? Она не называлась. Нож к горлу приставила, езжай, говорит, и привези, а иначе хана. Правда, оплатила поездку и на вознаграждение не поскупилась. Пятьсот «зелененьких» на дороге не валяются!
— А она говорила, зачем ей понадобилась эта копия? — вмешался Майринг.
— Не-ет! Ни хрена! Будет она со мной делиться своими секретами! Да, вот же!
— Какого она возраста?
— Молодая, шустрая… Не сестричка ли твоя? — Николай Степанович оглянулся назад и впервые как следует рассмотрел Аиду. — О! Даже похожи чем-то! Хотя мне нынче все девицы на одно лицо! А потом, та ведь была иностранка. Финка, скорее всего. Правда, финки в основном страхолюдины, а эта красавица. Глаз не оторвешь. Глазищи у нее зеленые! Я раньше думал, таких в природе не бывает. Видать, ошибался.
— Блондинка? — опять спросил Марк.
— Я же говорю, финка.
— Так сам же сказал, они — некрасивые, а эта — раскрасавица.
— Природа шутит иногда. А еще у нее вот тут родинка! — вспомнил дядя Коля и ткнул себя пальцем в правое крыло увесистого, горбатого носа.
— Ладно, дай ему денег, — обратилась она к Марку, — и пусть проваливает!..
Сначала ехали молча, потом Майринг поинтересовался:
— Откуда у тебя пистолет?
— Подарок поклонника.
— Я не знал, что у тебя есть поклонники.
Аида ничего не ответила, а только предложила:
— Поговорим о деле. Похоже, ты оказался прав. Твоего кузена действительно убили. И я бы на твоем месте не лезла в это дерьмо. Какой из тебя сыщик? Только нахватаешь проблем на свою задницу!
— Да, я пожалел, что взял тебя в помощники, — признался Майринг. — Такие методы мне не подходят. Уголовщина какая-то!
— Хочешь все-таки найти эту бабу? Разве не достаточно того, что уже знаешь? Разве твоя совесть до сих пор не успокоилась?
Он молчал, внимательно изучая дорогу.
— Хорошо, давай рассуждать логично, — вздохнула Аида, всем видом показывая, что ей надоел этот разговор и она продолжает его только из уважения к Марку. — Не думаешь ведь ты, что эта финка была любовницей Виктора? И наняла дядю Колю, преследуя какие-то личные, корыстные цели. Все было тщательно продумано. Скорее всего, Виктор оказался втянут в какую-то нечистую игру, и в нужный момент его убрали. Пожертвовали пешкой. Как тебе моя версия?
— Вполне.
— В таком случае, начиная расследование, ты попадешь на ту же шахматную доску. И для деловых, солидных игроков ты тоже не более чем пешка.
— Я люблю шахматы, — упрямился Марк.
— Но, наверно, не такие, где под каждой клеткой заложена взрывчатка? Высади меня на площади Восстания, — без перехода попросила она.
В здании гостиницы «Октябрьская» находился маленький, уютный китайский ресторанчик. До него не так уж легко было добраться. Сначала пройти через ливанское кафе, со специфическими запахами и засаленными столиками, а потом витиеватым коридором попасть в обитель света и тьмы, с красными фонарями и золотыми драконами на черных шелках.