— Инга, зачем ты это сделала? — причитал Вах. — Я — не жадный. Я дам тебе эти проклятые десять тысяч, только не надо, как с Витькой! Я не хочу!..
— Успокойся, пожалуйста! Это обычное отравление пищей. Ну-ка, вспомни, мы пили с тобой только зеленый чай. Наливали из одного чайника. Ты свою чашку вообще не выпускал из рук. Ведь ты предельно осторожен, когда обедаешь со мной. Ну, вспомнил? Вот и прекрасно! Твой дом в какой стороне?
В лифте его вырвало.
— Мать твою! Ты запачкал мне туфли! — закричала она. — Чем тебе урна была не хороша? Жирная свинья! Я что, нанялась за тобой ухаживать?
Он без конца извинялся, хотя по-прежнему считал, что именно она повинна в его муках.
В его огромной квартире царил беспорядок и чувствовался затхлый душок холостяцкого дискомфорта.
— На хрена тебе одному столько комнат? Впрочем, каждый по своему сходит с ума.
Вах, не говоря ни слова, как был в ботинках и костюме, бросился на незаправленную постель.
— Эй, а помыться ты не хочешь? Свинья!
Хозяин квартиры безмолвствовал.
— Тебе все еще плохо?
Он лежал с закрытыми глазами, и его рыхлая кожа уже приняла угрожающе зеленый оттенок.
Девушка кинулась на кухню, схватила первый попавшийся стакан и налила из-под крана ледяной воды.
От холодного душа Вах немного пришел в себя. Она нашла в ванной комнате таз, набрала в него воды и бросила в воду полотенце.
Первый же компресс, возложенный на лоб, вызвал странную реакцию. Вах заговорил. Не заговорил, а затараторил, не делая пауз, что было ему не свойственно, будто хотел донести до человечества какую-то важную новость:
— Вообще-то меня зовут Валентин Алексеевич Харитонов, сокращенно ВАХ, меня так окрестили в школе, по-моему, дурацкая кличка, некоторые принимают меня за грузина, думают, это производная от Вахтанг, для одного моего приятеля она сыграла роковую роль. По окончании школы я устроился на военный завод, отлынивал от армии, работал транспортировщиком, возил тележку с разными деталями из цеха в цех, моего напарника звали Серегой, такой же, как я, оболтус, да ко всему прочему увалень и флегма, вечно шел с тележкой, насвистывая какой-нибудь модный мотивчик и не глядя по сторонам, частенько спотыкался и натыкался на людей, а детали на заводе производились не шуточные, и нас предупреждали, чтобы мы были осторожны, иначе никаких денег не хватит расплатиться, и вот однажды Серегу послали на «сборку», так у нас назывались самые секретные цеха, а он в этот день был как раз с бодуна и поэтому едва переставлял ноги. В конце концов все равно бы дошел, если бы ему навстречу не попалась Рита, распред из нашего планово-диспетчерского бюро. Рита славилась тем, что была с «тараканами», ее в детстве изнасиловал отец, Рита походила на глухонемую, ни с кем не разговаривала, а когда ее спрашивали, мычала в ответ, но работу свою выполняла четко, никогда не уставала и нередко работала две смены подряд. И вот эта самая Рита шла навстречу Сереге, а Серега, уткнувшись подбородком в грудь, на ходу засыпал и, поравнявшись с ним, Рита изо всей мочи заорал: «ВАХ ВАХ ВАХ!» Что произошло в ее идиотской башке, то ли она нас с Серегой перепутала, то ли моя дурацкая кличка засела у нее в черепушке и никак не могла убраться восвояси. На эти вопросы только психиатр может дать ответ, а Серега от неожиданности повалился на бок и потянул за собой тележку с драгоценными деталями, детали и в самом деле оказались драгоценными, тут тебе и серебро, и золото, и платина, Серега бы до конца жизни не расплатился с государством, а Рите вызвали «дурку», ей по весне всегда требовался стационар, и меня даже как-то послали от планово-диспетчерского бюро проведать Риту в психушке, а профсоюз обеспечил гостинцами…
Серега ни жив ни мертв на следующий день побежал в военкомат. Валялся в ногах у полковника, просился в армию. Ох, и не любили эти вояки нашего брата-«броненосца»! Однако сжалились и отправили его спецнабором. А год на дворе стоял семьдесят девятый. И Серега угодил в Афганистан. И оттуда уже никогда не вернулся… — Он наконец замолчал, открыл глаза и произнес медленно, хрипловато: — Судьба, как безумная Рита, застанет врасплох, и кранты… А знаешь, мне стало лучше. Спасибо, Инга. Прости за мои подозрения.
Та, которую он называл Ингой, в задумчивости сидела за его письменным столом, подперев кулаками подбородок.
— Я дам тебе денег. Прямо сейчас…
— Да пошел ты!..
— Ты мне дважды спасла жизнь. Я должен тебя отблагодарить. А Туда не возьмешь с собой денег. Там-то они ни к чему!