— Если говорить о моей жизни, — продолжала Соня начатую тему уже на кухне, — то живу я в основном не здесь, а у мамы, в тесной хрущевской квартире. И с мужем встречаюсь только на работе. Но сегодня особый случай, сегодня мне предстоит провести здесь весь вечер, а может быть и ночь.
— Ты кого-то ждешь в гости? — догадался Марк.
Она не спешила с разъяснениями, наливала кофе, искала в холодильнике что-нибудь съестное.
— Беда в том, что я не владею ситуацией. Просто не понимаю, что происходит. Сегодня утром в контору позвонил Юрий Анатольевич. Прямо оттуда. Он был очень взволнован. Попросил меня снять с нашего конторского счета десять тысяч долларов и привезти эти деньги сюда. За ними должны прийти с десяти до двенадцати часов вечера.
— А ему не кажется, что он подвергает твою жизнь опасности? — Марк всеми фибрами души ненавидел этого человека, само слово «нотариус» теперь вызывало у него отвращение. В нервном порыве он обнял ее и сказал: — Уедем, пока не поздно. Оставаться здесь слишком опасно.
— Куда уедем, дурачок? — засмеялась Соня. — К твоей жене? Или к моей маме?
— Черт! Черт! — Он впервые чувствовал безысходность. — Я люблю тебя, черт возьми! И не могу оставить здесь одну!
— Какой ты смешной, Марек! — опять смеялась она. — Не оставляй, раз не можешь. И мы славно проведем ночь. Я тоже не хочу, чтобы ты меня оставлял, черт возьми! Я тоже тебя люблю, черт возьми! Я влопалась по уши! Со мной, кажется, это впервые! У нас возникнет масса проблем, но мы не будем сегодня ломать над ними голову.
Они пили кофе, мило болтали, шутили и надрывали от смеха животики. И только в половине десятого Соня призналась:
— Ты до сих пор не спросил меня, кто должен прийти за деньгами мужа. Ты совсем не любопытен. А между прочим, это наша общая знакомая. Очень симпатичная литовочка. Ее зовут Инга…
В одиннадцатом часу здесь довольно пустынно, хоть и центр. Народ в основном скапливается на Невском да возле мостов. Прошлым летом она чуть ли не каждую ночь бегала к Литейному или к Троицкому. Ведь нигде в мире больше не разводят мостов. Но в конце концов, пресытилась зрелищем.
Фонари вспыхнули над Фонтанкой. Очень тусклые фонари. Когда они горят вот так и никто не идет навстречу и нет поблизости автомобилей, начинаешь ощущать себя героиней какой-то старой повести. Гоголя или Достоевского. Родька бы подсказал, какой именно. Хотя ему сейчас не до литературы. Кто бы мог подумать, что такой книгоман и книгочей, как Родька, совсем перестанет читать! Неделю он занимался поисками пропавшей невесты. Ему кажется, что у Алены не было причины для такого внезапного исчезновения. «Она бы оставила мне записку», — говорил он матери и плакал. Горе его было безутешно. С Аидой он почти не разговаривал, но в его глазах она каждый день читала вопрос: «Что ты с ней сделала?». Патимат тоже молчала. Родька несколько раз ходил в милицию, над ним там посмеивались, мол, девчонка бросила парня, а он собирался ее вернуть с помощью дяди милиционера. Но кто-то посоветовал поискать в моргах.
Пришло письмо от отца. Письмо впервые адресовано ей, до этого он вел переписку исключительно с сыном. Папа просит у дочери прощения. Считает, что это из-за него она убежала из дому в двенадцать лет. Пишет, что хочет ее увидеть и поговорить. «Поздно, папаша, разговоры разговаривать!» — приговаривала она над кучкой пепла, оставшегося от письма. Но со дня на день он приедет, и ему, провинциалу, гражданину бывшей советской республики, конечно, не по карману питерская гостиница. Еще одна обуза! Нужны деньги! Как можно больше денег, чтобы к зиме не ходить с протянутой рукой! Она уже это проходила…
Глупая осечка с Вахом выбила почву из-под ног. Но к нему она больше не пойдет. Этот жирняк на нее дурно влияет. Он вовсе не упырь, как она о нем думала. Кажется, он похож на человека. В этом вся беда. Оказывается, внутри у нее существует тормоз. Вот так открытие!
Теперь на очереди нотариус. Она затеяла очень опасную игру. Пожалуй, самую опасную в своей жизни. Как говорится, пан или пропал. Юрий Анатольевич Нечаев родом из Литвы, старый приятель Дона. Баснословно богат, владеет целой сетью нотариальных контор в Питере и Прибалтике. Он знал, что Аида представляет интересы Дона в Северной Пальмире, и относился к ней с должным почтением. Это ей он позвонил в первую очередь и попросил избавить его от назойливого Майринга. «Парень хочет докопаться до истины, ищет приключений на свою задницу», — посмеялся он в телефонную трубку. По всей видимости, Донатас дал ей самые положительные характеристики, иначе как объяснить, что Нечаев стал с ней советоваться по самым щекотливым вопросам. Нет, с каким юношей переспать сегодня ночью, тут ему советов не требуется, а вот например, что делать с литовским компаньоном, который в последнее время выказывает непочтительность и даже строптивость, кроме того позволяет себе в его присутствии антирусские выпады? Она обещала по этому «щекотливому» вопросу связаться с Доном. Он оставил ей телефон испанского отеля на тот случай, если кто-нибудь из литовских друзей захочет с ним связаться.