Она выбрала ближайший антикварный магазин. Твердо решила, что ни копейки больше не потратит на старинные безделушки, а станет обычным музейным зрителем. Ей сразу приглянулся набор фаянсовых сухарниц в стиле модерн, в виде морских раковин, расписанных в пастельных тонах. Обожала подобные вещи, но слово, даже данное самой себе, она не смела нарушить.
Сухарницы настроили мысли на определенную волну. Старые вещи всегда дают почву для раздумий. Марк, должно быть, теперь презирает ее. Что он там плел на счет развода Сони с Нечаевым?
Уже не в первый раз она ловила себя на мысли, что люди, окружающие ее, кажутся ей наивными и доверчивыми. Может, дело в ней самой, в ее болезненной подозрительности и скрупулезном расчете? Ведь до чего дошло, какие-то посторонние парни в кафе, мирно беседующие о международной политике, вызвали целую бурю сомнений.
Она не заметила, как вышла из магазина, и не обратила внимания, в какую сторону направляется. Впрочем, ей было все равно. Из оцепенения ее вывел визг тормозов. Чьи-то сильные руки схватили сзади, причинив боль. Она не успела еще подумать о сопротивлении, как оказалась на заднем сиденье автомобиля, тут же стартовавшего в сторону Лиговки. И снова почувствовала боль от наручников, сковавших ее запястья.
Аида не ошиблась. Она оказалась пленницей двух парней из «Коко Банго». Один вел машину, а другой сидел рядом и рылся в ее сумочке. Первым делом он разрядил пистолет. Они ехали уже минут пятнадцать, и никто из троих не произнес ни звука. Они миновали Лиговку, и за окном мелькали незнакомые места.
— Куда вы меня везете? — наконец нарушила она молчание.
— Слушай, а девка красивая, — сообщил один из них другому, не обращая внимания на заданный вопрос, — может трахнем ее для начала? У меня на нее стоит.
— А потом у шефа будет стоять на тебя? — засмеялся другой. — Он тебя поимеет, если что-то сорвется!
— А что теперь может сорваться? — недоумевал первый. — Она у нас в руках. А шеф все равно прикажет пустить ее в расход. Она столько народу загубила! Так фига ли добру пропадать?!
— У вашего шефа, мальчики, возникнут крупные неприятности, — спокойным голосом пообещала Аида.
— Не вякай! — замахнулся на нее первый, но почему-то не ударил, опустил руку.
— Тебе никто слова не давал, — поддержал его второй. — Сиди смирно, будь паинькой.
— Паинькой я буду на ваших похоронах.
— Врежь ей, Федор, — попросил тот, что за рулем.
Федор снова замахнулся и снова опустил руку.
— Да ладно! — бросил он. — Зачем красоту портить? Лучше ее трахнуть.
Впереди маячил двухэтажный, шлакоблочный дом, явно предназначенный под снос, потому что стоял уже наполовину без крыши, с выбитыми стеклами в окнах с повисшей на одной петле входной дверью.
— Федя, не дури! — предупредил шофер, но все-таки остановился.
— Она меня завела, а я уже месяц без бабы! — пожаловался тот.
Аида огляделась вокруг. Место было тихое и зловещее. Крохотная улочка состояла из полуобвалившихся домов, будто здесь проходила линия фронта.
— Сама пойдешь или как?
— На руках неси! — приказала она, и парень с нескрываемым удовольствием повиновался.
— Давай с нами! — предложил он дружку. — Девочка горячая! Будет о чем вспомнить!
Федор не вошел, а влетел в дом. Ноша оказалась не тяжелой. Теперь предстояло найти местечко потеплее да помягче, чтобы всем было хорошо.
— Всем будет хорошо, — приговаривал он, и ноздри его похотливо раздувались.
Он выбрал комнату менее загаженную, чем остальные. Здесь имелась железная кровать с панцирной сеткой, а на ней дырявый, грязный матрас.
Она упала на кровать и тут же вскочила на ноги, не стала дожидаться, когда он расстегнет ширинку, а пнула ему коленом в пах. В следующий миг Аида вцепилась парню в горло, насколько это позволяли сделать наручники. Попытка повалить его на пол не увенчалась успехом, и Федор, придя в себя, врезал ей ребрами ладоней по почкам.
В глазах потемнело, пальцы разжались, воздуха не стало. Задыхаясь, она присела на кровать.
— Я вижу, у тебя проблемы с горячей девочкой.
Теперь их снова было двое, а значит не было смысла сопротивляться.
— А все потому, что боишься попортить ей личико.
И тут она получила такой удар в ухо, что перелетела через кровать.
— Не надо так, — попросил Федор, перехватив руку дружка, собиравшегося продолжить избиение. — Она уже выдохлась.