— От Ромы.
— Рома — это кто?
— Мой старший брат.
— У тебя есть родной брат?
— Нет, не родной. У него другой папа.
«История повторяется», — подумала Аида.
Она никогда не интересовалась магазинами детской одежды и пошла наобум, в первый попавшийся. Он оказался дорогим и вокруг были одни иностранцы, но цены Аиду мало волновали. Она одела Дуняшу с ног до головы, прикупив еще пеструю шубку на искусственном меху, пару платьев и кучу мягких игрушек. А каждую старую вещь, вплоть до трусиков, заставляла девочку выбрасывать в урну. Процедура, окрещенная Аидой «Смерть обноскам!», доставила удовольствие обеим.
Замкнутая Дуняша поначалу только пыхтела и удивленно выкатывала глаза, а под конец развеселилась. Особенную радость ей доставили игрушки и шубка, такая яркая и приятная на ощупь. Она вертелась в ней перед зеркалом, пока Аида расплачивалась с кассиром, и проходившие мимо молодые французы на миг останавливались, и один из них сказал другому примерно следующее: «Вот еще одна кокетка, из-за которой мы погибнем».
«Французы, как всегда, в своем репертуаре», — ухмыльнулась про себя Аида, а Дуняша захихикала.
— Что тебя насмешило?
— Дядя сказал… — И она прошептала сестре на ухо смешное слово.
Французское слово «пердю» — «погибший» — звучит довольно курьезно для русского уха.
— А что он еще сказал? Сможешь повторить?
— Так не по-нашему…
— А ты не по-нашему повтори!
Дуняша на секунду задумалась, а потом с застенчивой улыбкой выдала. Ее «каляка-маляка» смутно напоминала случайно оброненную французскую фразу.
— Заработала мусс и мороженое! — подвела итог Аида.
По дороге в «Кошкин дом» она размышляла: «А что здесь, собственно, необычного? Ведь Дуняша тоже правнучка старой Аиды. Надо сказать отцу, чтобы отдали ее в специальную школу. — И тут же спохватилась: — Господи, да какая может быть школа в этой дыре! Да и денег у него нет на обучение дочери!»
Размышляя о будущем сестренки, она расслабилась и совсем забыла о контроле. А между тем на углу Литейного ее уже поджидал вместительный «Шевроле» с затемненными окнами, и трое молодых людей в одинаковых серых костюмах у входа в кафе многозначительно переглядывались друг с другом.
— Инга! — окликнули ее.
Она держала в обеих руках огромные пакеты с покупками, да еще Дуняша крепко вцепилась в запястье. Более дурацкой ситуации нельзя было себе представить.
Парни окружили их, встав вплотную, чтобы не мешать прохожим фланировать по Литейному.
— Вас хочет видеть Юрий Анатольевич.
— Прямо сейчас? Дайте мне хотя бы отвести девочку домой. Тут совсем рядом.
— Садитесь в машину!
Это было приказано жестким, не терпящим компромиссов, голосом, и Аида решила уступить. Она вдруг поняла, что крохотное существо, прижавшееся к ней, девочка, которую еще вчера она не признавала своей сестрой, сегодня ей не безразлична. Теперь она видела в Дуняше частичку старой Аиды, и потому готова была стоять за нее на смерть.
Парни держались с достоинством. Не перемолвились ни словом, усаживая их в автомобиль и укладывая покупки в багажник. Дуняша тоже держалась молодцом. Ни о чем не спрашивала, не хныкала, а смотрела на происходящее глазами взрослого человека.
Первой нарушила молчание Аида, когда на Невском «Шевроле» завернул не в сторону Фонтанки, а к площади Восстания.
— А куда вы нас везете?
— Господин Нечаев ждет вас в загородном доме, — коротко ответили ей.
По спине прошелся холодок. В загородном доме Нечаева ее уже один раз расстреляли, без скидок на возраст и на талант. Без всяких скидок. Приговорили, не выслушав речь защитника. Не дали даже выйти из машины. Игра, в которую она играет, не предполагает скидок. И никто не будет брать в расчет маленькую девочку, ее обновки, ее мягкие игрушки. Какое им дело до всего этого? Они все трясутся лишь за собственные задницы и за собственных детей, за их обновки, за их мягкие игрушки.
Девушка ничем не выказала своих дурных предчувствий и принялась показывать Дуняше достопримечательности Санкт-Петербурга. А когда достопримечательности кончились и начались серые жилые кварталы окраин города, сестренка неожиданно призналась:
— Папа привез меня сюда, чтобы оставить насовсем…
— А как же твоя мама?
— Мама давно уже не живет с нами. Она ушла вместе с Ромкой, к Ромкиному папе.
— Вот как! — Ей вдруг стало смешно, но это был смех висельника, и парни с тревогой смотрели на девушку.
— Папа сказал, что ты богатая, и мне будет у тебя хорошо, — продолжала Дуняша. — И он хотел, чтобы мы подружились. А я думала ты злая-презлая и дружить со мной не захочешь.