— Где трупы?
Нечаев поморщился, будто трупный запах в этот миг ударил ему в нос.
— Трупы — это улика, дорогая Инга. И об этом никто не расскажет. Я понятия не имею, где их закопали. Надеюсь, не на моем участке. Хотя от Дона и от Борзого можно ждать любой подлости.
— Какая роль сейчас отводится Гедеминасу? — Незаметно для себя Аида увлеклась допросом.
— Большая. Вы ему здорово подсобили. Парню просто повезло. У них с Доном давняя вражда. А вы взяли и убрали Дона с его пути.
— Значит, он мне должен кругленькую сумму? — сообразила она. — Я не люблю убивать бесплатно.
— Если так рассуждать, то мы вам все должны, и Борзой в том числе. Не представляете, чего нам стоило сесть вчетвером за стол переговоров. Донатас был вредным мужиком. И очень жадным. Я долго уговаривал его пойти на этот договор.
— И что теперь?
— Да, все то же самое. Снова вражда.
— У Гедеминаса оказался самый жирный кусок? — догадалась девушка. — И все, благодаря моим стараниям? И вы хотите заставить его поделиться с вами, так? И поэтому взяли меня в заложницы? На этой неделе вы снова сядете за стол переговоров. Уже втроем. И, наверно, не в «Амбассадоре». И там вы разыграете меня в вашей грязной игре. И если Гедеминас не согласится на ваши условия, меня закопают рядом с моей подругой.
— Я просто потрясен вашей фантазией! — Теперь он вытирал носовым платком не только лысину, но лицо и шею, а между тем в гостиной, где они сидели за рюмкой коньяка, вовсе не было душно. — Тяжело говорить, когда тебе не верят.
— Ничего не говорите больше. Я согласна подождать, но только держите меня в курсе ваших переговоров, черт возьми! Я не желаю оказаться в ловушке без предупреждения, как устроил мне Дотанас. Это слишком нервирует меня.
— Обещаю поставить вас в известность о любых изменениях в наших судьбах. — Он произнес это, скривив рот. — А теперь и мне позвольте задать вам вопрос. Давно ли вы знакомы с человеком по имени Марк Майринг?
— О, это вопрос сугубо личный!
— Разве?
— Еще бы! Вы спрашиваете меня о моем любовнике, а ведь он человек женатый, и разглашение тайны не желательно для нас обоих.
— Надо же! Как повезло этому Майрингу!
— Это говорите мне вы? А я думала вы равнодушны к женскому полу! — Аида позволила себе расхохотаться.
— А я думал, что вы равнодушны к мужскому, — ответил он ей тем же.
— Может, выпьем за однополую любовь? — кокетливо подмигнула она.
— Не морочьте мне голову! Я вас конкретно спросил, давно ли вы знакомы с Майрингом?
— Недавно. Он когда-то учился в одном институте с моим братом. И мой брат всегда высоко ценил его как врача.
— Как врача? Да он всего лишь навсего аптекарь.
— Фармацевт, — поправила Аида. — Так это бизнес. Вы ведь тоже бизнесмен, а не нотариус.
— И в какой же области он врач?
— Гинеколог.
— Умеют же устроиться некоторые! — сострил Нечаев. — А теперь ответьте, что нужно вашему любовнику, аптекарю-гинекологу, от моей супруги?
— Оп-ля! Я что вам, маг-прорицатель или машина для ответов на все вопросы? Спросите у своей супруги.
— Спрашивал. Она говорит, что не знает такого. А у меня имеется вот что. Думаю вам, как любовнице Майринга, будет любопытно взглянуть.
Он протянул ей фотоснимок, на котором был изображен дом на Фонтанке. На балконе стояли Марк и Софья. Оба курили. Сбоку высвечивалась дата и время. Снимок сделан на прошлой неделе в тринадцать часов пятнадцать минут. Обеденный перерыв в нотариальной конторе.
— Их засняли с реки? — сообразила она.
— По всей видимости, с проплывавшего мимо катера. А потом снимок увеличили. Или пользовались специальной фотокамерой.
— Вы так говорите, будто не знаете фотографа.
— Так и есть. Я никого не нанимал следить за моей женой. Снимок принес доброжелатель, и я купил его.
— А негатив?
— Я не настолько щепетилен и не настолько дорожу честью супруги. Меня интересует совсем другое. Вы понимаете? Поэтому я установил за аптекарем слежку. И след привел к вам, дорогая Инга.
— Разумеется. Но не надо придавать этому такое огромное значение. После гибели Дона, я — безработная. А у вашей жены могли возникнуть женские проблемы…
— Не смешите меня! Ваш аптекарь решает женские проблемы Софьи на моем балконе, во время ее обеденного перерыва!
— Не понимаю. Если вы не ревнуете Софью, зачем тогда привязались к этому снимку. И что вы хотите услышать от меня?