Шурупы на удивление легко поддались, потому что в районе потолка отсырела штукатурка и обваливались куски.
Она теперь не обращала внимания на пыль, копоть и жир. Она заранее переоделась в халат, принадлежавший, по всей видимости, хозяйке.
— Да простит меня Соня! — сказала она, оторвав от стены звено трубы.
Аида подождала, когда осядет пыль, и наконец заглянула вовнутрь.
Солнце клонилось к закату, а окна кабинета нотариуса смотрели на запад. Верхнее окошко лифта, заклеенное обоями, отбрасывало на стену розовый квадрат света. Оно казалось совсем близко, но пролезть в трубу мог только ребенок.
Следующим ухищрением шпионок стала швабра со штыком, то бишь хлеборезом, привязанном к швабре изолентой. Порвать самодельной «винтовкой» обои оказалось делом нелегким, потому что обои были наклеены в три слоя. Это еще раз подтверждало версию, что Нечаев не подозревает об уязвимом месте своего кабинета.
— Эй, шпионка, ты готова? — вытирая пот со лба, спросила Аида.
Дуняша легко преодолела все препятствия, была легка, как пушинка, и подвижна. Она нырнула в кабинет нотариуса, и через секунду высунула из окошка свою довольную мордочку.
— Вот ведь мартышка! — Аида едва держалась на ногах. — А теперь открой мне дверь…
Первым делом позвонила домой. Патимат расплакалась прямо в трубку. Сказала, что отец уехал, как и намечал, еще в понедельник. Сильно матерился, называл происшедшее «цыганскими штучками».
— На самом деле ему на всех наплевать, а я себе места не находила все эти дни. Не знала, что и подумать, хотела в милицию заявить, но Марек меня успокоил. Сказал, что вы целы-невредимы и скоро вернетесь домой. Да, звонил какой-то мужчина. Очень плохо говорит по-русски. Спрашивал Ингу. Я потом поняла, что это ты. А ему ответила: «Здесь такая не проживает».
— Ты за нас не переживай, мама. Мы выпутаемся. А Дунька — мировая девчонка. Мы с ней горы свернем. А папаша… Да пошел он!.. Жила десять лет без него и еще проживу!
Не успела она сделать второй звонок, как услышала шум мотора. За окном уже достаточно стемнело, но не настолько, чтобы не разглядеть «Шевроле» Нечаева.
— Черт возьми! Он ведь должен был завтра приехать!
Не очень-то приятно быть застигнутыми врасплох. Дыра в кабинете нотариуса, полный бардак на кухне и сестренка вся в копоти, как чертенок.
Они бросились вниз в гостиную.
— Дядя нас заругает! — испугалась Дуняша.
— Не бери в голову, — посоветовала старшая сестра.
Но вместо Нечаева в дом ворвалась Соня. Ничего не объясняя, крикнула Аиде:
— Быстро собирайтесь и в машину!
Им особо нечего было собирать, только вещи девочки, купленные в дорогом магазине, да игрушки, разбросанные по всей спальне.
Ошеломленные охранники пытались о чем-то расспросить хозяйку, но та только отмахивалась от парней. Собаки заливались лаем. Их будоражила общая нервозность.
Аида бросила пакеты на заднее сиденье и услышала знакомый голос:
— С освобождением, девочки! — Шофер сидел в солнцезащитных очках.
— Марек?!
— Тише! Я здесь инкогнито!
Соня плюхнулась на сиденье рядом с Майрингом и скомандовала:
— Теперь гони!
Дуняша высунула наружу ручонку и помахала Магде. Овчарка умолкла и теперь смотрела на происходящее с тоскливым взором.
— Юрия Анатольевича сегодня утром арестовали… — начала Софья.
— За что?
— Для «хорошего» человека всегда найдется причина, — усмехнулась жена арестованного.
— У Сони имелись копии кое-каких бумаг, компрометирующих деятельность нотариуса, — инициатива рассказчика теперь перешла к Марку, — и она передала их мне еще неделю назад. А когда нотариус посадил ее под домашний арест, я передал эти бумаги в органы. Ситуация анекдотическая. Муж арестовал жену, а жена арестовала мужа.
— Да, неожиданный поворот! — засмеялась Аида. — Но по-моему, Соня, вы слишком рискуете. Если дело дойдет до суда, до конфискации имущества, что тогда останется от вашего наследства?
— О чем вы говорите, Инга! До какого суда? Дружки его через неделю выкупят, и дело закроют. В первый раз, что ли?
— Тогда что же он сделает с вами, когда выйдет на свободу?
— А я подам на развод, как советовал Марк.
— Ничего я не советовал, — нахмурился Майринг.
— У меня есть свидетельница. Инга, вы присутствовали при этом, так ведь? Кстати, куда делся ваш литовский акцент?
— Он всегда при мне, — сказала она с акцентом.
— И снимите этот черный парик! Ваши настоящие волосы вам больше к лицу!
У них было много поводов для смеха, но сердце отчего-то щемило.