Но русалка обратила.
— Ах ты, старый налим! — воскликнула она без обиды, но громко. — Испугался, что несовершеннолетняя тебе попалась?
— Как вам не стыдно!
— Это мне-то, беззащитной водной девушке, стыдно? Жертве домогательств некоторых старикашек?
— Может быть, вам лучше уйти? — совсем уж обиделся Минц.
— Не отделаться тебе от меня, — ответила русалка. — Река еще грязная, отравленная, и гнать меня в реку — все равно что убить собственными руками беззащитного ребенка. Кстати, я могу и общественность поднять — общественность ох как обожает вступаться за поруганных крошек!
Тут русалка расхохоталась, потому что ей понравилось смотреть на пунцовые щеки профессора.
— Спокойно, — сказала, она, отсмеявшись, — подождем темноты, тогда уйду. Ты мне пока расскажи, чем занимаешься, какие у тебя успехи? Я ведь редко в гостях у интеллигентных людей бываю. Мне все, дядечка, интересно.
Минц смягчился.
Девица была наивна и избалованна, но вполне мила и дружелюбна.
— Я тут наукой занимаюсь, — смущенно сказал он. Хотя обычно не робел и готов был рассказывать о своих успехах безостановочно. Да и было чем похвастаться. Он уже несколько лет находился в двух шагах от Нобелевской премии, и лишь интриги завистников и недоброжелателей лишали его заслуженной награды.
— А как тебя зовут? — спросила русалка.
— Львом Христофоровичем.
— Ух! Я тебя буду Левой звать. А то не выговоришь. А меня, кстати, зовут Нинелей. Красивое имя, правда? Моя мама утопиться хотела из-за одного мужика, кстати, моего папаши. Да вот русалки ее поймали, откачали, она и живет до сих пор.
— Где?
— Тут секса нет. В Штатах, на Аляске. Там экология нормальная. Она снова замуж вышла. Я так думаю, что не сегодня-завтра сама туда подамся. Невозможно здесь от аварии до аварии крутиться. Чуть зазеваешься — уже отравили.
Сверху послышался грохот.
Русалка задрала головку.
— Не провалятся? — спросила она.
— Не должны, — сказал Минц. Но с тревогой прислушивался к звукам из верхней квартиры.
Шум исходил от Удаловых.
Случилось то, чего Корнелий Иванович больше всего опасался.
Когда он пришел домой, сначала все было тихо. А потом заявилась старуха Ложкина. Может, соли одолжить, может, маслица. Ложкины никогда бакалею не покупают, всегда можно к соседям заскочить — дело житейское. А на самом деле у Ложкина на стене висит график, разлинованный, в сорок две позиции, когда, у кого и сколько занимать до субботы.
Так что сидел Удалов у телевизора, сериалом не интересовался, а читал оттиск статьи известного ихтиоветеринара Ивана Шлотфельдта из Ганновера о физических особенностях русских русалок, которых он имел счастье изучать в позапрошлом году в озере Копенгаген в окрестностях русского города Гросс Гусльяр.
Что-то смущало Корнелия Ивановича. Он никак не мог сформулировать беспокойства, и продолжал читать так внимательно, что не услышал прихода старухи Ложкиной.
Зато когда Ксения ворвалась в комнату, потрясая поварешкой, он сразу догадался, в чем тревога. Благо уже по дороге, встретив Ложкину, начал предчувствовать.
— Где ты эту голую прячешь? — кричала Ксения. — А ну покажи!
С криками и неправомерными действиями Ксения обыскала Удалова, залезла в чулан, под кровать, а когда не нашла, то, вместо того, чтобы выслушать мужа, стала рыдать и собирать вещи, чтобы отъехать к покойной маме, раз жизнь с садистом и развратником не удалась.
Только когда весь завод в Ксении кончился, Удалов решил рассказать жене о находке Минца, но не посмел. Может, и к лучшему. А то бы она помчалась к Минцу с проверкой и вступила бы с русалкой в рукопашную.
Так что никто не потревожил более профессора Минца, который остался один на один с девушкой из реки.
И чем дольше он с ней оставался, тем тревожнее ему было на душе.
Девушка приклеилась к телевизору и даже взвизгивала, когда в американском боевике бились автомобили до последнего пассажира.
Но обратно в реку она не просилась, к тому же бесчеловечно было бы ее туда отправлять.
Ближе к ночи, когда, поужинавши, русалка задремала на диване, красиво согнув ножки в коленях и подтянув коленки к подбородку, раздался междугородный звонок.
— Герр Минц? — спросил голос с легким немецким акцентом. — Я вас беспокою по просьбе моего друга Корнелия. В Германии стало известно, что вы поймали русалку. Как вы относитесь к передаче этой редкой особи на исследование в институт Генетикфишвизеншафт имени Готфрида Ленца?