— Когда ты мне мешал?
С Марком Майрингом ее познакомил брат. Они когда-то вместе учились в медицинском. Марек теперь преуспевает в бизнесе, а ее брат — неудачник. С этим пора смириться.
Марк с утра предпочитал экспрессо, крепкий напиток, приводящий в движение мозги.
— Ты узнал что-то новое о своем кузене? — напрямик спросила она.
— Все твердят в один голос: «Самоубийство!», и никто больше палец о палец не ударит. Меня же могут потянуть из-за этого дурацкого пузырька с цианистым калием. Следователь уже копает. Я их очень заинтересовал. Лучше бы, дурак, не высовывался! Думаю, мои поиски справедливости закончатся крупной взяткой. Иначе как от них отвязаться? — Майринг сделал нервный глоток и посмотрел ей в глаза. — Что скажешь?
— Я уже все сказала раньше.
Месяц назад, когда случилось несчастье, Аида предупредила: «Не лезь к ментам! Они не догадаются о вашем родстве, а твой бизнес их может заинтересовать».
— Ты была права, — признался Марк, — но я не верил в самоубийство и не верю теперь. Когда он пришел ко мне за этим злосчастным пузырьком, я так и подумал. Жизнь парню опротивела. Но Витька был полон сил, одержим идеей убийства.
— Он же не сразу это сделал, как ушел от тебя? — возразила Аида. — Даже за сутки все может перемениться. Иногда легче убить себя, чем своего обидчика.
— Да-да, я понимаю. Но меня смущает завещание.
— А по-моему, вполне логично. Человек собирается умереть и пишет завещание…
— И заверяет его у нотариуса. Не слишком ли расчетливо для самоубийцы? И потом, откуда у него копия свидетельства о рождении сына? Он ничего не знал о сыне. Люда пять лет не подавала о себе весточки. Кто-то рассказал Виктору об Андрейке и показал копию свидетельства. Видишь, сколько вопросов, а эти ослы палец о палец не хотят ударить. Хотя бы расспросили нотариуса, один ли Виктор приезжал в тот день или кто-то сопровождал его.
— А ты был у нотариуса?
— Да разве он мне скажет? Кто я для него?
— Но все-таки спрашивал?
— Спросить-то спросил. Он как-то странно посмотрел, а потом выдал: «У меня, молодой человек, в день по пятьдесят посетителей. Я не могу за всеми следить!»
— Врет. Все он помнит. Наверняка. — Аида сунула в рот сигариллу, чиркнула спичкой, и зал кафе наполнился вишневым ароматом.
— Я думаю, нотариус лицо заинтересованное, — рассуждал Марк.
— Если здесь умысел, то даже не сомневайся. Вот только не понятен мотив убийства. Квартира-то досталась сыну.
— Мотивы могут быть самые разнообразные.
— На кой черт он сдался тебе, этот Виктор? Сам же возмущался тогда, говорил, что знать его больше не хочешь. Он меньше всего думал о тебе, когда при шел за ядом. Так кому теперь нужна истина?
— Ты можешь считать меня слабаком, нытиком, кем угодно, но когда я случайно встретил его в прошлом году, то понял, что обрел брата, которого мне всегда не хватало. Наши родители все решили за нас. А теперь мне кажется, что я его предал. — И он еле слышно добавил: — Кажется, что я его убил. На душе погано. Вот в чем дело, Аида.
— Тебе станет легче, если узнаешь имя убийцы?
— Разумеется. Я буду чувствовать себя окрыленным…
— Окрыленным? Ангелом, что ли? — ухмыльнулась она. — И тут же полетишь сдавать его милиции?
— Не знаю.
Аида на мгновение задумалась и неожиданно рассмеялась.
— Ну, какой из тебя следователь, Марек? Неужели ты серьезно решил действовать?
Он ничего не ответил, опустив голову. Ей совсем не хотелось его обижать. У нее не так уж много друзей, чтобы разбрасываться ими.
— Ну, хорошо. Хочешь я тебе немного помогу.
— Ты?
Она прочитала в красивых глазах Майринга недоверие: «Издеваешься надо мной?»
— А что тут странного? У меня излишек опыта, и я мудра, как столетний питон. — Она произнесла это с грустной улыбкой.
— С чего ты собираешься начать?
— Не знаю. Ты ведь сам только что сказал про копию свидетельства о рождении ребенка. Значит, надо выяснить, как она попала к Виктору.
— По-твоему, это очень просто сделать? Мы с Людмилой уже ломали голову над этим вопросом. Моя родственница не делала никакой копии и свидетельства не теряла.
Он называл ее родственницей, молоденькую официантку Люду, девушку хрупкого телосложения, простоволосую, сероглазую, с характерным вологодским оканьем. В народе таких называют мышками-норушками. Они обычно неприметны, и лица их невозможно восстановить в памяти.
Усевшись за их столик, она покраснела и от волнения долго не могла вступить в разговор. Люда стеснялась не Марка, с которым крепко сдружилась за последний месяц. Ее смущало присутствие Аиды, о ней ходили разные сплетни.