Сейчас Телкову никто не мешал, и он быстро обнаружил кое-что весьма и весьма лю-бо-пытное. Параметры копии совпадали с подлинником, как в случае с Джокондой. Один к одному были даже малозаметные царапины на рамах и крошечное вздутие в левом верхнем углу.
Увлекшись, Телков не сразу уловил за спиной чье-то движение, а уловив, машинально попросил:
— Будь добр, подержи вот тут.
— Счас, — промычал в ответ кто-то явно не своим голосом.
А затем голова лейтенанта словно бы разлетелась на мелкие черепки. «Я вспомнил! Вспомнил, где видел Душкина раньше! — ярко вспыхнуло в сознании Телкова, озарив самые темные закоулки памяти. — Это было…» И на этом его мысли погасли…
Очнувшись, он увидел над собой озабоченное лицо начальника отдела. Из-за плеча полковника выглядывали коллеги и бородатый мужчина в белой шапочке. «Или повар, или «Скорая помощь», — аналитически подумал Телков. Сам он распластался на полу, в той же комнате, под картинами Маркизова. Но кто-то успел подсунуть под его голову подушку.
— Товарищ полковник! Я наделал массу всяческих глупостей. Целых пять! И все впустую. Видно, мои глупости недостаточно глупы. Наверно, есть глупости еще глупей, но я до них еще не дорос! — виновато доложил Телков.
Говоря это, он пытался подняться, чтобы отрапортовать, как положено по уставу, стоя, вытянув руки по швам. Однако железная рука полковника придавила его к полу.
— Отдохни, сынок, не колготись. У тебя сотрясение мозга. Удар был нанесен шестом для прыжков через перекладину. Непонятно, как ему в этой-то тесноте удалось размахнуться этакой штукой. Ее длина метров пять. Ну, может, чуточку меньше. Проще было тебя огреть молотком. Или дубинкой.
Повернув голову, Телков увидел валявшийся рядом упругий фибригласовый шест. Он тянулся через всю комнату и уходил в коридор.
— Но на этот вопрос ответит следствие, — продолжал Степанов. — Что касается твоих глупостей, они были великолепны. Особенно первая и пятая. Они вывели нас на правильный путь. Нам только оставалось следовать за тобой по пятам. К сожалению, на конечном этапе мы несколько замешкались, и тебя чуть не отправили на тот свет.
Телков тотчас вспомнил все, что произошло в последние минуты перед покушением на его жизнь, бросил встревоженный взгляд на портрет Александры Петровны. То есть на то место, где ему надлежало быть.
— Сергей Максимыч! Товарищ полковник! Он унес портрет!
— Кто он? Лейтенант, извольте выражаться ясно и четко. Как вас учили в милицейской школе! — придрался к нему подполковник Лаптев.
И он был здесь, будто недремлющее око. Никак его, Телкова, глупости сюда привели весь отдел.
— Он — это сам Маркизов! — с жаром пояснил Телков. — Он вернулся раньше, ну и напал… А портрет утащил и несомненно где-то…
— Это был не я! — перебил его голос Маркизова.
Оперативники расступились, словно широко раздвинули занавес, за ним, оказывается, стоял хозяин квартиры.
— Да, лейтенант, на вас обрушился кто-то другой, пока нам не известный. Юрий Вадимович в это время был в антикварном магазине, — сказал полковник.
— Вот именно! — торжествующе подхватил Маркизов. — И зачем, спрашивается… зачем мне красть у себя собственную картину? Я еще в здравом уме!
— А за тем, чтобы скрыть! Как улику! — выстрелил в него Телков этим обвинением, точно в тире. — Товарищ полковник, портрет гражданки Струйской, который висел в квартире гражданина Маркизова, никакая не копия, а самый подлинный подлинник. Только второй. Первый по-прежнему в Третьяковке.
— И все остальные копии, те, что будто бы написал загадочный художник, тоже подлинники! И надо полагать вторые, — добавил Степанов. — Юрий Вадимыч! Может вы откроете нам тайну их происхождения? И как они попали к вам?… Ну, ну, Маркизов, смелей! Приподнимите завесу!
Обратившись к коллекционеру, он ослабил контроль над Телковым, и тому удалось сесть. А усевшись, лейтенант тотчас обнаружил нечто важное. Одно из двух высоких окон комнаты было распахнуто настежь. Через него и ушел нападавший, услышав шаги оперативников… Впрочем, сейчас Телкова, как и его товарищей, занимало другое: что скажет застигнутый врасплох Маркизов?
Однако Маркизов оказался достойным противником, умеющим держать удары. На его округлом щетинистом лице не шевельнулся ни единый мускул. Ну, разве разок дернулась правая щека, будто он отогнал муху.
— Сергей Максимыч, а вы жаловались, мол, у вас с воображеньицем слабовато, — сказал Маркизов с искусственным смехом. — Да вам, дражайший сыщик, впору самому клепать фантастические романы. Ваш лейтенант по молодости, не подумав, ляпнул, а вы на это тотчас наметили лихой сюжетец… Господа, ну посудите сами: откуда им взяться, вторым оригиналам, если само их существование — полный абсурд! И с научной точки зрения, и с любой другой, разумеется, здравой. — Он оглядел присутствующих с вызывающей усмешкой и не удержался от сарказма: — Ведь так можно договориться до того, что в природе есть подлинники и третьи, и четвертые, и пятые.