— Рота, подъем! За работу!
Он пошлепал ее по обнаженной заднице.
— Сла-а-вик, дай поспать…
— Нечего дрыхнуть. Работать за тебя Пушкин будет?
— Чтоб ты сдох со своей работой…
Накинув только кофточку, она прошлепала босыми ногами в ванную. В ночной тишине было слышно громкое журчание воды…
«Зря я ее так, — подумал Громов. — Уж если кого и надо подгонять, так это не Княгиню».
Через несколько минут по коридору раздались совершенно иные шаги. Легкой, почти беззвучной походкой женщина вошла в комнату. Проходя мимо Ярослава, продолжавшего валяться на тахте, взъерошила ему волосы и уселась за письменный стол. Зажглась настольная лампа. Женщина склонилась над бумагой и принялась быстро писать.
Ярослав лежал, глядя в потолок. Спать расхотелось. Ему вспомнилось необычное начало их «сотрудничества».
Он зашел в то утро к ребятам из «наружки». Теоретически, конечно, считалось, что опер и «наружник» знать друг друга не знают. Но это — теоретически. По его заданию они уже пятый день «вели» одного залетного валютчика. Мужик был битый, крученый, и надежды, что он «засветится», было мало. Громов рассчитывал на совсем иные подходы, но… раз в плане, утвержденном шефом, написано «наружное наблюдение», значит, так тому и быть. Он регулярно подшивал в дело сводки: «По указанным адресам не появлялся», «С указанными лицами в контакт не вступал» и т. п. Ни на что интересное не надеялся он и сегодня, еще не зная, что фортуна повернулась к нему лицом.
Он бегло просмотрел справку, которую должен был получить официально только завтра. «Так и знал. Ничего нового». Тут его внимание привлек взрыв хохота в углу кабинета.
— Чего ржете?
Капитан Витя Можаев, начальник отделения «наружки», с которым они подружились на заочной «вышке», махнул ему рукой.
— Иди, Слава, полюбуйся. Ребята вчера одного кавказского спекулянта водили. Для твоих из Центрального. Толку мало, но хоть повеселились.
Он протянул Ярославу несколько снимков. На зеленой лужайке, на фоне белой «Волги» резвилась парочка.
— По качеству снимков — не «Плейбой», но по выдумке и разнообразию — не слабее, — ухмыльнулся Ярослав.
И вдруг… Не может быть! Такая удача прямо в руки!
— Дайте-ка остальные, — уже деловым тоном обратился он к Можаеву.
— Слав, ты же знаешь — не положено.
— Виктор, «центральники» работают по моему делу, по одному из эпизодов. Завтра я все равно у Волкова все эти материалы заберу. Но мне очень нужно сейчас. — Вить, — он сменил тон на просительный, — мне только один вот этот снимочек!
— Ладно, только сам понимаешь…
— Понял, понял! Не маленький. Спасибо, Вить! По гроб жизни…
Вот это цодфартило! На фотографиях с кавказцем была Раиса Митрофановна! Полгода он искал к ней подходы. Но эта крутая суперделовая мадам, неподкупная ревизорша, знающая всех и вся, демонстративно не шла ни на какие контакты с ним. Не видела в упор. Теперь увидит!
Как показало дальнейшее развитие событий, полного торжества не получилось. При первом серьезном разговоре она не смутилась, не растерялась, о чем втайне мечтал Ярослав, не «потеряла лицо». Ситуацию поняла с полунамека и по-деловому спросила:
— Что я должна для вас сделать? — И философски добавила: — Проигравший платит.
— Что мне надо? — переспросил Ярослав. — Для начала — все документы по последней ревизии ликеро-водочного завода. Все, — подчеркнул он, — не только то, что записано в официальном акте!
— Не стошнит?
— Мы привычные!
С этого началось их сотрудничество. А продолжение сложилось довольно неожиданно. Будучи завербована — назовем вещи своими именами — в общем-то незаконным, даже категорически запрещенным способом, она вдруг вошла во вкус! В ней вдруг пробудился дремавший инстинкт охотничьей собаки (нельзя так, наверное, о женщине, но что было — то было!), которую долго держали на поводке. По команде «Апорт!» она приносила такие факты и улики, от которых с треском лопались отлаженные теневые фирмы, шли ко дну непотопляемые хозяйственники. Собственно, вскоре отпала надобность и в командах. Она сама доставала его на службе, дома: «Слушай, у меня такой материальчик, пальчики оближешь!» — «Притормози! Ты все Управление работой завалила». — «Давай-давай! В двенадцать жду, сам знаешь где». Ей, далеко не юной девушке, почему-то ужасно нравилась сама атмосфера оперативной работы: условные звонки, имя княгиня, встречи на явочной квартире, где они как-то нечаянно оказались в постели, слегка «отметив» очередную удачную операцию.