Все это, конечно, здорово, размышлял Ярослав, но в новых делах она, к сожалению, не помощник. Нужно искать серьезного спеца по компьютерам. Проще всего — кого-нибудь из бывших коллег по Институту…
Окончание первого этапа работы над проблемой «мыслящей машины» совпало с крутым переломом всей жизни. Горкомы закрывались, комсомольские функционеры разбегались по коммерческим структурам — как ни странно, оказалось, что юные «идеологи» были давно готовы к этому, и не только морально! — о социологии все сразу позабыли. Павел пытался искать работу, но философы «социалистической ориентации» (простите, а откуда могли взяться иные?) оказались не нужны даже в школе. Оставалось единственное место — традиционное прибежище доперестроечных диссидентов — ночной сторож. Тем более что бывшие диссиденты дружно подались в депутаты всех уровней, и места дворников и истопников освобождались в массовом порядке.
По иронии судьбы эта должность нашлась в том самом Институте философии, где Лушин когда-то собирался стать научной звездой. Вместо этого он сидел теперь по ночам в закрытом вестибюле… В какой-то степени Лушина это сейчас устраивало. Задача «нулевого цикла» была решена. Следовало обдумать полученные результаты, решить, что делать дальше. Машины под рукой все равно не было и не предвиделось. Оставалось думать. Он оценивал свою работу без ложной скромности: философы и кибернетики много писали о проблеме искусственного интеллекта, но это, как правило, были некие теоретические умствования. Он, Павел Лушин, первый вплотную подошел к ее практическому решению. Это не просто степень кандидата или даже доктора. Это гораздо больше. Это — имя в мировой науке, престижные премии, лекции в лучших университетах мира! Но с чего начать? Публиковать ТАКИЕ результаты в каких-нибудь «тезисах» провинциальных конференций было несерьезно. В академическом журнале или «трудах» не возьмут статью ночного сторожа. Приглашать в соавторы кого-нибудь из корифеев? Догматик — не поймет и откажет. Умный — поймет и присвоит.
Голубые мечты будущего лауреата прервал завхоз института.
— Спим на рабочем месте? Шучу, Павел Сергеевич! Только вот какая штука получается — рабочее-то место ваше с завтрашнего дня ликвидируется.
— Что, уже и философию закрывают?
— Пока нет, но как раз это крыло сдаем в аренду какой-то фирме. Жить как-то надо. А уж у них все свое: охрана и прочее. Я тут чего в такое позднее время? Сейчас должен их главный приехать — посмотреть свои будущие владения, — завхоз вздохнул. — Сдаем в долгосрочную аренду с правом выкупа. Скоро бизнесмены всю Академию к рукам приберут.
Сквозь стеклянную дверь вестибюля Павел увидел кавалькаду из трех машин, которые резко и синхронно затормозили у крыльца. Из первой и последней резво выскочили по двое. Первые сразу двинулись к дверям. Пассажиры, выскочившие из второй, разделились: один кинулся открывать дверь среднего джипа, второй замер на месте. Сопровождаемый охранниками, в вестибюль института вошел… бывший комсомолист, секретарь горкома по идеологии Геннадий Павлович Будкевич.
— Ба! Знакомые все лица! Ты чего тут делаешь, социолог?
— Служу ночным сторожем. Служил, точнее. Может, к себе теперь возьмете, Геннадий Павлович?
Босс рассмеялся.
— Павлик, ты посмотри, какие у меня орлы в охранниках ходят! Куда тебе с твоим теловычитанием.
Три огромных амбала в камуфляже, окружавшие Босса, заухмылялись.
— Ладно, ты не ссы! Зайди ко мне послезавтра утречком, часиков в десять. Что-нибудь придумаем по старой памяти.
Подходя в назначенное время к знакомому зданию, Павел увидел над входом огромную синюю с золотом вывеску «SUPER— банкъ».
Он осторожно заглянул в приемную с табличкой «Председатель Совета Директоров SUPERбанка Будкевич Г. П.». Секретарша, похожая на куклу Барби, приветливо улыбнулась ему:
— Вы господин Лушин? Геннадий Павлович вас примет через семь минут.
Беседа с Боссом — Павел уже мысленно называл его так — была короткой.
— Павел, серьезную работу я тебе доверить не могу. Социологи мне пока не нужны. Тебе совсем сейчас некуда приткнуться? Ладно. Будешь, так сказать, помощником по ночной охране офиса. Ребятам чайку-кофейку приготовить, за пиццей сгонять и т. п.
— Геннадий Павлович, а можно мне немного за компьютером поработать?
— Не бросил свои загибоны? Разрешаю. Только к моему кабинету не подходить — голову оторву. Вон в приемной у Барби («Как я угадал», подивился про себя Лушин) стоит «Пентюха» для прикола. Там у нее, кроме тетриса, по-моему, ничего и нет. На нем — можешь. Но только по ночам и после выполнения основной работы.