п.13. В кратчайшие сроки ликвидировать объекты:
MENT: org.mwd..@.gorod.ru;
HAKER: progr.institut.@.gorod.ru;…
Рэй БРЭДБЕРИ
ХВАТЬ!
Они по уши влюбились друг в друга. Утверждали это. Знали. Упивались этим. Если они не любовались друг другом, то обнимались. Если не обнимались, то целовались. Если не целовались, то являли собой болтушку из десятка яиц в постели. А сготовив этот удивительный омлет, вновь начинали смотреть друг на друга и узнавать звуки.
В общем, на их долю выпала Любовь. Напечатайте это слово большими буквами. Подчеркните. Выделите особым шрифтом. Добавьте восклицательные знаки. Устройте фейерверк. Разгоните облака. Впрысните адреналин. Подъем в три ночи. Сон в полдень.
Ее звали Бет. Его — Чарлз.
Без фамилий. Да и по именам-то они называли друг друга нечасто. Каждый день они находили для своего любимого (любимой) новые имена, некоторые из них шептались только глубокой ночью, особенные, нежные, шокирующе откровенные.
Так или иначе, каждая ночь превращалась для них в Четвертое июля. На рассвете они отмечали Новый год. Местная команда побеждала, и болельщики высыпали на поле. Боб летел по ледяному желобу, а в нем двое разгоряченных людей, крепко обнявшись, кричали от счастья.
А потом…
Что-то случилось.
За завтраком (уже с год они не могли оторваться друг от друга) у Бет вырвалось едва слышно: «Хвать».
Чарлз поднял на нее глаза.
— Что?
— Хвать, — повторила она. — Игра такая. Никогда в нее не играл?
— Даже не слышал.
— А я играла в нее много лет.
— Из тех, что продаются в магазинах?
— Нет, нет. Я сама ее придумала, можно сказать, что сама, оттолкнувшись от старинной истории о привидениях или от сказки-страшилки. Хочешь поиграть?
— Это мы посмотрим. — И он вновь принялся за яичницу с ветчиной.
— Может, поиграем вечером… она забавная. — Бет кивнула, чтобы добавить убедительности своим словам. — Обязательно поиграем. Именно сегодня. Тебе понравится.
— Мне нравится все, что мы делаем.
— Только она напугает тебя до смерти, — предупредила Бет.
— Как, ты говоришь, она называется?
— Хвать.
— Впервые слышу.
Оба рассмеялись. Но ее смех звучал громче.
То был долгий и сладкий день, с ласковыми именами, редкими омлетами, плотным обедом с хорошим вином. Потом они читали чуть ли не до полуночи. И вот он оторвался от книги и посмотрел на Бет.
— Мы ничего не забыли?
— Ты о чем?
— Хвать.
— О, ну конечно же! — Она рассмеялась. — Я просто ждала, когда часы пробьют полночь.
Они и пробили. Бет сосчитала до двенадцати, счастливо вздохнула.
— Отлично. Давай потушим свет. Оставим только маленький ночничок у кровати. Вот так. — Она прошлась по спальне, выключая лампы, вернулась, взбила его подушку, заставила лечь посередине большой кровати. — Оставайся здесь. Не двигайся. Просто… жди. И увидишь, что произойдет… лады?
— Лады, — он снисходительно улыбнулся. В такие вот моменты она словно становилась десятилетней герлскаут, ради забавы раздающей всем пирожки с рвотным. А он, в свою очередь, никогда от них не отказывался. — Поехали.
— А теперь замри, — приказала она. — Не произноси ни слова. Если понадобится, говорить буду я… хорошо?
— Хорошо.
— Тогда начнем, — и она исчезла.
То есть медленно растаяла у изножья кровати. Сначала она позволила размякнуть костям. Потом голова и волосы последовали вниз за ставшим бумажным телом. Она как бы складывалась слой за слоем, пока за изножьем не осталась пустота.
— Здорово! — воскликнул он.
— Ты же должен молчать. Ш-ш-ш-ш!
— Молчу. Ш-ш-ш.
Тишина. Прошла минута. Ни звука.
Он улыбался, замерев в ожидании.
Еще минута. Тишина. Он не знал, где она.
— Ты все еще за кроватью? — спросил он. — О, извини, — одернул он себя. — Я же должен молчать.
Пять минут. В комнате вроде бы потемнело. Он сел, взбил подушку, улыбка его заметно поблекла. Оглядел комнату, но не увидел ничего, кроме пятна света на стене, отбрасываемого горящей в ванной лампочкой.
Из дальнего угла донесся звук, словно там зашебуршала мышь. Он посмотрел туда, но ничего не увидел.
Еще минута. Он откашлялся.
Из ванной, буквально от самого пола, донесся какой-то шепот.
Он повернулся к ванной, смотрел во все глаза, все еще улыбался, ждал.
Ему показалось, что теперь кто-то скребется под кроватью. Но звук этот пропал. Он сглотнул слюну, прищурился.