Гай, не здороваясь, сел рядом с сыщиком. Спросил, внимательно наблюдая за игрой мальчишек:
— Ты меня искал. Ну, вот он я. Говори, с чем пришел? — В голосе слышалась хрипотца, появляющаяся либо от чрезмерного курения, либо от частого крика. Натаниэль вспомнил, что во времена молодости Гая ранили ножом в горло. С тех пор он слегка хрипел. Оставшийся на шее шрам укрывал шейным платком — вот как сейчас.
— Я насчет убийства Седого. Полиция уверена, что это твоих рук дело, — сказал Натаниэль, тоже не глядя на собеседника.
— Полиция всегда в чем-нибудь уверена, — ответил Гай. — Пусть докажут.
Они помолчали.
— Из того малыша получится классный нападающий, — сказал вдруг Гай, указывая на малорослого паренька в майке цветов клуба «Маккаби». — Помяни мое слово, Натан. У него в характере есть упрямство. Азарт. Остальное приложится.
Как раз в этот момент малыш остановился и с силой, которую Натаниэль в нем не предполагал, пробил по воротам соперников. Долговязый вратарь, не ожидавший удара, нелепо взмахнул руками, когда мяч уже запутался в сетке.
Гай Ример три раза хлопнул в ладоши.
— Я слышал, ты финансируешь футбольную школу, — заметил Натаниэль.
Гай неопределенно кивнул.
— Знаешь, почему я согласился с тобой встретиться? — спросил вдруг он, искоса взглянув на сыщика.
— Почему?
— Я тебя хорошо знаю, Натан. Если бы у тебя что-нибудь было против меня, ты бы не стал со мной встречаться сейчас. Ты бы землю рыл, вылавливал бы свидетелей, копал улики. Ты бы обложил меня со всех сторон, загнал бы в угол и только после этого предложил встретиться. Так?
— Может быть, — ответил Натаниэль. — Но я не работаю в полиции. А за это время мои привычки могли измениться.
— Это не привычки, — возразил Гай. — Это характер.
Он снова отвернулся й стал смотреть на поле.
— У тебя ничего нет против меня, — сказал он после некоторого молчания. — У полиции ничего нет против меня. Но полиция все равно уверена, что Седого убрал я. А ты, по-моему, сомневаешься. Так чего же ты хочешь?
— Услышать, что ты сам думаешь об этом, — ответил Розовски.
— Ничего не думаю, — ответил Ример. — Не имею к этому никакого отношения. Вообще к криминалу не имею отношения. На меня все время вешают всех собак. Двадцать лет на меня вешают всех собак: полиция, газетчики. Какой-то проныра выкопал грехи молодости, — Ример выругался. — Уличные драки. Подумаешь, эка невидаль. У кого их не было? Но ведь с тех пор сколько воды утекло!
Натаниэль выразительно посмотрел на двух молодчиков, синхронно жевавших жвачку и внимательно глядевших по сторонам.
— Какие у тебя интересные сопровождающие, — сказал он. — Гляди-ка, жвачку жуют. Будь у них еще и копыта раздвоены, любой раввинат выдал бы свидетельство о кошерности.
Гай тоже посмотрел на парней, усмехнулся.
— Моя б воля, на их месте были бы две длинноногие красотки, — он подмигнул сыщику. — И одну я, так и быть, подарил бы тебе по старой дружбе. Но из-за всей этой шумихи, поднятой газетчиками с подачи твоих друзей полицейских, приходится беспокоиться о собственной безопасности. Мало ли психов на свете, кто-нибудь вобьет себе в голову, что я преступник, в чем-то нехорошем замешан. Захочет посчитаться.
— Да-да, — в тон ему заметил Натаниэль. — Климат у нас жаркий, мозги часто плавятся. Вот и Седого, наверное, какой-то псих застрелил. Так?
— Очень похоже, — убежденно сказал Гай. — Очень, очень похоже. Я знаю, полиция надеется пришить это дело мне. Но не выйдет. Слава богу, доброе имя еще что-то значит в Израиле.
— Верно, — Натаниэль вытащил из кармана подаренную пачку «Давидофф», закурил. — Доброе имя плюс опытный адвокат и пара-тройка надежных свидетелей. И на все нужны деньги.
— Деньги не проблема, — сказал Гай. — Нужно уметь вложить то немногое, что заработано честным трудом, а потом жить на дивиденды. Хочешь, подскажу, куда стоит вкладывать?
— Обязательно, — сказал Розовски, вытягивая ноги. — Обязательно, как только скоплю приличную сумму. Встретимся мы с тобой, и я спрошу: «Гай, так все-таки куда ты вкладывал свои деньги в той, земной жизни?»
Ример засмеялся.
— Ну-ну, — покровительственным тоном произнес он. — Думаю, это случится раньше и здесь, в этой жизни. Мы встретимся, и я подскажу тебе. Слово чести.
— Заметано. А теперь подскажи мне другое: кто и зачем пришил Седого?
— К уголовщине я не причастен, — упрямо повторил Гай. — Во всяком случае, за ошибки молодости я расплатился по полной программе.