Уловка не сработала. Старик (или старуха, Натаниэль не понял), ответил (ответила), что те, от кого ему (ей) может прийти заказное письмо, давно обретаются в мире, где почтовых отделений не существует.
— Придумай что-нибудь поубедительнее, — ехидно посоветовал домофон. — Или попробуй удачи в другом месте.
Натаниэль чертыхнулся, отыскал в списке квартир табличку «Ривка Дамари» и нажал кнопку рядом с ней. Ривка, только вошедшая в дом, отозвалась со второй попытки.
— Госпожа Дамари, мне необходимо вас увидеть, — сказал Натаниэль в микрофон.
— А вы кто? — Вообще голос Ривки был приятным, но сейчас в нем слышались подозрительность и даже враждебность.
— Меня зовут Натаниэль Розовски, я веду расследование обстоятельств гибели вашего бывшего мужа. — Натаниэль решил говорить правду, разумеется, до определенных пределов.
— А я тут при чем? — недовольно спросила Ривка.
— Ни при чем, но мне нужно задать несколько вопросов. Откройте, пожалуйста.
— Можете спрашивать по домофону, — предложила Ривка. — А я, если захочу, — отвечу, не захочу — отключусь. И вообще, мне некогда.
Розовски тяжело вздохнул.
— Послушайте, Рики, — он почему-то назвал ее уменьшительным именем, — признаюсь вам честно: смерть Шошана интересует меня лишь постольку-по-скольку. Но кроме него пострадали еще несколько человек. Вот это меня интересует гораздо больше. Так что давайте все-таки поговорим. Обещаю уйти, как только вы сочтете мое присутствие нежелательным.
— А я уже считаю ваше присутствие нежелательным, — заявила Ривка Дамари, но враждебности в ее голосе поубавилось. Через секунду щелкнул замок, и Розовски вошел в подъезд.
Дверь в квартиру на втором этаже была распахнута, Ривка ждала детектива на площадке.
— Задавайте ваши вопросы, — сухо сказала она, — но только здесь. Я не хочу, чтобы дети слышали. И потом, у меня мало времени, я очень тороплюсь.
— Послушайте, Ривка, — сдерживая раздражение, сказал Натаниэль. — Кроме вашего бывшего мужа погиб еще один человек и был ранен мой сотрудник — молодой парень, случайно оказавшийся там.
— Очень жаль, — сухо заметила Ривка, не делая никаких попыток пропустить детектива. — Действительно очень жаль, но я не имею к этому делу ни малейшего отношения.
— Либо мы сейчас войдем в дом и в течение пяти минут поговорим на интересующую меня тему, — нерешительно произнес Розовски, — либо я звоню полицейскому инспектору Алону, ведущему расследование, и сообщаю ему, что Шошан Дамари оказался в кафе «У Йорама», потому что собирался там встретиться с сыновьями.
— Ну и что?
— А то, что инспектор Алон сейчас как раз и пытается выяснить, что заставило вашего бывшего мужа торчать там как раз в неподходящее время.
Бац! У Натаниэля внезапно обожгло правую щеку и противно зазвенело в правом ухе. Он не сразу сообразил, что разъяренная женщина отвесила ему оплеуху.
— Это не ответ, — пробормотал он, потирая щеку. — В любом случае одной пощечины не хватит, чтобы избавиться от моего присутствия. Я буду ходить за вами по пятам, а когда помру от переутомления, стану призраком являться по ночам, греметь костями и с укором вопрошать: «Неужели так трудно было ответить всего на несколько вопросов, Ривка?» Так давайте, я лучше спрошу сейчас, пока еще жив: «Неужели так трудно ответить всего на несколько вопросов? И есть ли у вас основания что-то скрывать?»
Госпожа Дамари некоторое время уничтожающе смотрела на державшегося за щеку детектива, потом неохотно шагнула в сторону:
— Ладно, входите.
По ее указанию Розовски прошел в просторную кухню. Ривка прикрикнула на сыновей, живо заинтересовавшихся гостем. Мальчики послушно скрылись в детской.
— Спрашивайте, — она подошла к окну. — Что вас интересует?
— Прежде всего, — сказал Натаниэль, — честно предупреждаю: я не полицейский. Я частный детектив, и все, что вы скажете, не может быть использовано мною ни против вас, ни против третьих лиц. — Отбарабанивая эту официальную формулу, Розовски внимательно рассматривал кухню и часть квартиры, видимую отсюда. Седой был богатым человеком. Но его бывшая жена и дети жили в условиях весьма стесненных: мебель имела явно немагазинное происхождение; посуда на столе тоже напомнила Натаниэлю старые времена, когда он с матерью только приехал в Израиль.