Он убеждал себя, что это всего лишь фантазия, рожденная глубоко в подсознании. И проснувшись, он должен забыть о Сне, выкинуть его о головы, зарыть поглубже, как зарыл он ненависть к отцу и матери.
Возможно, ему снились и другие сны. Наверняка снились. Но он всегда просыпался после Сна, вырываясь из городского хаоса с каплями пота на щеках и лбу, с учащенным дыханием, гулко бьющимся сердцем.
— С вами все в порядке? — спросил пассажир, сидевший по другую сторону прохода. — Или позвать стюардессу?
— Со мной все в порядке. — Джимми поднял спинку кресла. — Никаких проблем.
— Мне показалось, вам нехорошо.
— Нет, нет. Спасибо вам за заботу.
И он постарался забыть о Сне.
В Лос-Анджелесе Джимми взял такси и попросил отвезти его в Голливуд. Проезд обошелся недешево, но деньги Джимми никогда не волновали. За оказанные услуги он предпочитал платить сполна и не жалел о расходах.
Такси Джимми остановил на Голливудском бульваре, зашагал к «Китайскому театру».
На ближайшее время он ставил перед собой две задачи: поесть и получить сексуальное удовлетворение.
Прежде всего выбрать симпатичную женщину, пригласить ее на обед, а потом в свой номер в мотеле (номер он забронировал, позвонив в мотель из аэропорта), где бы они и занялись сексом. Выражение «любовные утехи» Джимми не признавал, считая его глупым. Речь шла о сексе, и ни о чем больше. Простеньком и без затей. Он мог возбудить женщину, будь у него такое желание, мог поднять ее на вершину блаженства, но предпочитал обходиться без лишних телодвижений. Прелюдия вызывала у него зевоту. Его интересовал сам процесс и, естественно, результат.
Проституток он не любил и редко прибегал к их услугам. Очень уж они потасканные. Много повидавшие. Да и доверять им нельзя. Он предпочитал очаровать какую-нибудь провинциалку, поразить первоклассным обедом в дорогом ресторане, откуда и препроводить в свою постель.
В тот вечер, в Голливуде, Джимми без труда реализовал намеченный план.
Миленькую простушку он заметил в холле «Китайского театра». Она бродила по холлу, разглядывая следы, оставленные кинозвездами первой величины, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть застывшие в бетоне подписи.
Особенно понравилась Джимми ее грудь, так и рвущаяся из тоненького платья. Приезжая, завороженная блеском Голливуда, подумал он. Идеальный вариант.
И направился к ней.
— Я очень люблю европейскую кухню, — призналась Джанет.
— У вас хороший вкус, — кивнул Джимми Прескотт. — Я тоже отдаю ей предпочтение.
Она мило ему улыбнулась, веселая простушка из Огайо, Джанет Луиза Лейкли. Сидели они в маленьком шикарном французском ресторане рядом с Ла-Сьенега.
— Не могу прочесть ни слова, — Джанет отодвинула от себя меню. — Я думала, они пишут названия блюд и по-английски, как субтитры.
— Не везде, — пояснил Джимми. — Я закажу для нас обоих. Вам понравится. Здесь прекрасно готовят камбалу.
— О, я обожаю рыбу! — воскликнула Джанет. — Я могу съесть тонну рыбы.
Он накрыл ее руку своей.
— Вот и хорошо.
— У меня кружится голова. Не следовало мне пить шотландское на пустой желудок. А нам подадут к обеду вино?
— Разумеется.
— В винах я совершенно не разбираюсь, но люблю шампанское. Тоже вино, не так ли?
Его тонкие губы искривились в легкой улыбке.
— Доверьтесь мне. Вам понравится мой выбор.
— Я в этом не сомневаюсь.
Отобедали они превосходно, вино подали просто восхитительное. Джимми удовлетворенно отметил, что ему грех жаловаться на вкус. Девушка, конечно, оценить этого не могла, в головке-то пустовато, но Джимми это не волновало. Такую он и хотел.
А потом она заговорила о снайпере-убийце.
— Сорок человек за год и два месяца. Все убиты одним сумасшедшим. Они его когда-нибудь поймают?
— Сорок один, — уточнил Джимми. — А с чего вы взяли, что этот снайпер — мужчина? Вдруг стреляла женщина?
Она покачала головой.
— Да где вы слышали о женщине-снайпере?
— Их не так уж и мало, — возразил Джимми. — В России несколько сотен подготовленных женщин-снайперов. Некоторые европейские страны традиционно поручают это дело женщинам.
— Я не имела в виду женщин, которые служат в армии. Я говорю про психов, которые убивают людей на улицах. Всегда мужчины. Как тот парень в Техасе, что расстрелял всю площадь.
— Вероятно, вы не слышали о Франсине Стирн.
— Нет. Кто она?