— А дальше?
— Передам дело в суд.
— И что?
— Получит срок.
— А потом его освободят за хорошее поведение досрочно или по амнистии, да?
— Олег Степанович, дело следователя доказать вину и передать в суд.
Черепанов встал и вышел не прощаясь. Не оценил ни моей работы, ни интуитивной догадки. Впрочем, многие потерпевшие считают, что, поймав преступника, я должен пристрелить его в своем кабинете.
Двое мужчин — один с чемоданчиком, второй с сумкой — вошли в седьмой подъезд. Поднявшись, позвонили в нужную им квартиру. Женский сварливый голос спросил из-за двери:
— Это кто?
— Это мы, — ответил один из мужчин.
— Кто это мы?
— Милицию не узнаете?
Милицию она не узнала, но поскольку милиция недавно была, то сомнений не оставалось. Все-таки дверь женщина не открыла.
— Кости нет дома.
— Когда придет?
— С минуты на минуту.
— Откройте, мы подождем в квартире.
— Не стану я открывать…
— Тогда выломаем дверь.
В передней помолчали. Затем замки нехотя звякнули. Пока они щелкали, мужчины нацепили на лица черные наглазники с прорезями. Увидев их, женщина тихонько ахнула:
— Чевой-то в масках?
— Милиция теперь в масках.
Они вошли, грубо ее отстранив. И, к удивлению Максимовны, стали раздеваться: сняли куртки и аккуратно повесили их в передней. Милицейской формы на них не оказалось, отчего черные наглазники глянулись еще более устрашающе. Незваные гости прошли в большую комнату. Максимовна всполошилась:
— Ребята, чего нахальничаете?
— Дайте-ка глянуть вашу руку, — попросил один.
— Это к чему?
Но он уже взял ее, закатал халат до локтя и вдруг ладонью зажал женщине рот. Второй мужчина мгновенно извлек из сумки шприц и сделал ловкий укол. Они постояли, пока женщина не обмякла и не закатила глаза. Уложив ее на тахту и связав на всякий случай ноги-руки, мужчины прошли в переднюю, сели и стали ждать…
Через полчаса замки задергались и заскрипели так, словно в них копались отмычками. Наконец дверь поддалась. Костя шагнул в переднюю, пошатнулся, успев схватиться за стенку. Его блуждающий взгляд успел заметить и двух мужчин:
— Во, блин, никак отморозки…
Продолжить фразу он не успел: от сильного удара в подбородок голова ударилась затылком о стену и Малахеев бы рухнул на пол, не подхвати его сильные руки. Эти же руки закатали ему рубашку и сделали укол. От выпитой водки, от удара и от укола парень отключился вглухую, словно умер. Мужчины подхватили его под руки, поволокли в комнату, набитую порнокассетами, и бросили на диван…
Слегка о себе. Я не выступаю на собраниях, не хожу на банкеты и не посещаю увеселительных заведений. Одинокий волк. И следственный кабинет — лучшее место для меня. Допрашиваю людей по одному, на очной ставке — по двое, и лишь на опознании набирается до десятка.
Но есть одно следственное действие, которое по общественному накалу сродни спектаклю, где режиссером выступает следователь. Уж не говоря про серьезность преступления — на мелочь следователь прокуратуры не выезжает, — приходится организовывать работу двух экспертов, двух понятых, десятка оперативников, и зачастую все это на глазах собравшейся толпы.
Для меня эти выезды что крестное знамение для дьявола. А выезды участились…
Я закусил в стоячем кафе напротив прокуратуры. И поскорее вернулся в кабинет, возле которого уже сидели вызванные. Сев, я вздохнул, отпуская съеденным сарделькам пару минут для утряски. Но телефон отпустил лишь одну минуту. Голос прокурора сообщил просительно:
— Сергей Георгиевич, на происшествие…
— Побойтесь Бога! В последнее время я только и делаю, что мотаюсь по происшествиям!
— Некому ехать.
— Как это — некому?
— Двое следователей в тюрьме работают, один болен, второй выехал на пожар, Козлова вызвал прокурор города, Катрич в отпуске, Семенова беременна, не пошлешь. Сергей Георгиевич, бери мою машину и несись. Водитель адрес знает…
Что оставалось делать? Извиниться перед вызванными и понестись. Водитель адрес знал, и я свой район хорошо знал, но уж больно по наезженному пути мы ехали. Неужели к Ольге Черепановой? Меня нехорошо кольнуло: не наложила ли она на себя руки, что опозоренные девицы иногда делают? Но машина затормозила у седьмого подъезда, где уже стоял автомобиль «Скорой помощи».
Квартира Кости Малахеева…
В передней меня встретил майор с каким-то, я бы сказал, блудливым лицом, словно он тут что-то и натворил. По квартире суетились врачи. На тахте сидела мать Малахеева и заведенно твердила скрипуче-плаксивым голосом: