— Насчет эффективности вашего способа сомневаюсь, — остановил их майор. — Люди предпочитали идти нагишом, но только не попадать в милицию. Значит, нас боятся сильнее.
— Мы боролись с преступностью, — заявил заместитель директора.
— И сами совершали преступление.
— Какое же?
— Самоуправство.
Водитель «уазика» проработал за баранкой пять лет. Правил никогда не нарушал, не пил, город знал, поэтому водил машину спокойно и милиции не опасался. В дорожные происшествия не попадал и вообще не верил в случаи непредвиденные — все зависит от тебя самого.
Тот день отработал нормально. Во время последнего рейса его остановила милиция.
— Что везешь?
— Пиво в ларек.
Заглянули в машину, проверили документы. Не отпускают, два решительных парня и один из них с автоматом. Водитель чувствует, что придираются: свет проверили, тормоза, путевой лист опять принялись изучать. Водитель не выдержал:
— Ребята, у меня все в порядке, а надо пива, так берите.
Проверку они сразу прекратили. Вернули документы и пива взяли по-божески — четыре бутылки. Водитель поехал; мелкий эпизод, из-за которого он старался нервы не раскатывать.
Сколько проехал? Полтора квартала.
Вдруг сзади завыла сирена, и патрульная машина прижимает его к поребрику. Он стал. Из милицейской машины выскакивают сотрудники, двое, те самые:
— Выйти из машины!
Он вышел, вернее от неожиданности выскочил:
— Ребята, да вы только что меня смотрели…
— Руки на капот!
— Если еще пива надо…
— Открой машину!
Он открыл все дверцы и обомлел — рядом с ящиками пива лежал автомат. Непослушными губами водитель прошептал:
— Братцы, это не мой автомат…
Один из сотрудников похлопал его по плечу:
— Успокойся, не твой, это наш.
С тех пор водитель стал верить во все случайности, особенно в те, которые переходят в закономерности.
Где-то в начале семидесятых меня вызвал прокурор района и велел проверить анонимку. Я, конечно, слегка набычился, потому что проверкой материалов занимались его помощники.
— Это о реабилитации политзаключенного, — попробовал он меня заинтересовать.
— Есть же решение — анонимки не рассматривать…
Решение, разумеется, глупое. Честный человек, обладающий информацией, может быть пугливым и не поставить свою фамилию. Не обращать внимания на анонимки то же самое, что игнорировать оперативные разработки. Но прокурор подкупил меня оригинальной мыслью:
— Если по анонимкам сажали, то почему по анонимкам не реабилитировать?
Выбрав свободное «окошко», я изучил анонимку. Ее суть сводилась к следующему.
Гражданин с необычной фамилией Штанюк якобы присвоил себе статус политического заключенного: получил компенсацию, имел приличную пенсию, выступал перед гражданами и даже дал интервью по радио. На самом же деле сидел как заурядный уголовник.
Для начала я съездил в комиссию по реабилитации и в архив КГБ. Посмотрел дело. Какое там дело — тетрадочка для первого класса: постановление на арест, протокол допроса Штанюка да приговор. Ну, и еще несколько малозначащих бумажек. Анонимка клеветала: Штанюк Павел Игнатьевич был осужден по статье 58, то есть за преступление политическое. Правда, я не понял его конкретных действий. В приговоре говорилось витиевато: «в гнусных целях международного империализма нанес ущерб преданному партийцу, директору районной базы ГСМ Иванову П. П., а также в его лице всей партии…» Короче, десять лет строгого режима.
Налицо политическая репрессия, поэтому мне захотелось вызвать анонимщика и спросить про его гнусные цели. Адреса анонимщика у меня не было, зато был адрес Штанюка. Я решил с ним побеседовать и на этом вопрос закрыть…
Вызову он не удивился. Видимо, политическая закалка. Глаза скрывали преклонный возраст: высматривали все с такой энергией, словно хотели клюнуть. Впрочем, это впечатление могло складываться за счет острого носа и бородки, аккуратной, не больше детской лопаточки для песка.
Мне следовало взять объяснение, для чего требовались его биографические данные. Фамилию с именем он назвал, а на вопрос о годе рождения ответил:
— Это не имеет значения.
— Национальность?
— Не важно.
— Ваш адрес?
— Мы живем в демократическом государстве, — сообщил он мне хорошо выработанным голосом.
— Я задаю элементарные справочные вопросы…