Я выпустил клинки из правой руки, готовясь в любой момент отпихнуть в сторону стрелка со своей дороги и броситься в атаку, если из лифта на нас выскочит не боец с автоматом, а какая либо зараженная тварь, поднявшаяся наверх из подземной лаборатории Уробороса.
Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь… «дзынь»
Я сам чуть не нажал указательным пальцем левой руки на кнопку ручного огня пневматической пушки, когда услышал звук приехавшего лифта. В напряженной тишине мне показалось, что дверцы открылись с таким оглушающим грохотом, что все зараженные в нашем городе услышали этот звук. Свет из кабины увеличивал свой поток по мере открытия дверей, выхватывая из плена мрака все больше и больше пространства технического этажа.
Спустя несколько долгих секунд я услышал облегченный вздох Лешего. Парень опустил дрожавшую в руках винтовку, когда убедился в том, что в кабине лифта пусто. Похожий вздох облегчения раздался и с противоположной стороны.
— Млять, — прошептал Вольдемар, — я до конца думал, что сейчас оттуда «иной» вырвется!
— Не вырвался бы. Он бы своей кислотной слизью пол кабины прожег, — хмыкнул Радик.
— Не смог бы «иной» пол кабины прожечь, — буркнул Леший. — У него не такая токсичная слизь, чтобы растворить так много металла.
Радик убрал свой автомат и выпрямившись подошел ближе к кабине:
— Смог бы! В легкую!
— Не смог бы! — возразил Леший.
— Тишина! — гаркнул я. — Во-первых, если Радик имеет ввиду пол на котором стоят, а не половину кабины лифта, то «иной» точно смог бы за это время прожечь жестянку своей слизью. Я уже посчитал скорость расщепления стали. А во-вторых хватит засирать эфир! Сосредоточимся на нашей цели!
— Кстати об этом, — отозвался Вольдемар, — никому не показалось странным, что лифт приехал нам как раз в тот момент, когда Галилео посчитал сколько процентов заряда батарей в наших костюмах сядет, пока мы будем спускаться в это подземелье⁈
— Да хрен с этими расчетами, — нервно прошептал Леший, — меня больше смущает, что этот лифт словно бы только и ждет, чтобы мы в него зашли!
Радик почесал лысую голову:
— Что ты имеешь ввиду? Лифт не умеет ждать! Это же просто механизм.
Я напряженно вздохнул, не особо то и торопясь сделать первый шаг в сторону кабины:
— Вот тут я как раз согласен с Лешим. Обычный лифт уже должен был закрыться, а этот и впрямь ждет.
— Ну, раз нас ждет, то чего сиськи мять! — Вольдемар первым вошел в кабину.
— Ты уверен, что это хорошая затея? — с сомнением спросил я, глядя на то, как выживальщик расположился напротив зеркала и стал в манере бодибилдеров играть стальными «мускулами» костюма.
Парень отвлекся от своего занятия самолюбованием и с простецкой улыбкой произнес:
— Либо лифт, либо лестница. Если что, я голосовал за лестницу.
С шумом выдохнув, я вошел в лифт следом:
— Если это ловушка Уроборос, то они нас будут поджидать даже если мы спустимся по ступеням.
Как только Леший и Радик вошли в кабину, двери лифта тут же закрылись. Я почувствовал, как у меня захватило дух, когда мы начали движение вниз. Из колонок под потолком раздалась спокойная классическая музыка и несмотря на то, что свет периодически моргал от скачков напряжения, она создавала приятную атмосферу, помогая расслабиться и не думать о том, что нас ждет внизу.
Однако, пока мы спускались в самый низ меня не покидала мысль о том, что за нами прислала лифт именно София. Дочь профессора Сандро стала для меня навязчивой идеей, пока за неделю подготовки к переезду на завод я по ночам изучал всю ту информацию, что она успела мне передать за наш короткий сеанс связи.
Офисное здание, местного аграрного холдинга с непримечательным названием «Кормилец» на деле было ничем иным, как отделением Уроборос, успешно занимавшимся научной работой в сфере продуктов питания и развитием сельскохозяйственной инфраструктуры нашего края, а попутно неплохим способом обогатиться на прожорливых гражданах, желавших задарма отведать зарубежных деликатесов.
Однако несмотря на сильную привязку к нашей местности, агрохолдинг имел тесные связи с Таиландом, Индией, Китаем и Испанией. Насколько я понял из документов, то Уроборос проверял как растительные культуры того или иного региона способны выживать в разных климатических условиях, если менять их генетическую структуру.