Девушка тихо хихикнула, но тут же поморщилась от боли, но заметив мой вопросительный взгляд, она пояснила:
— После большой нагрузки, как в подземной лаборатории, мне требуется время на полное восстановление, так что проявление эмоций для меня сейчас болезненная история. — она с опаской посмотрела в открытую дверь, словно испугавшись того, что нас могут подслушивать. — Итак, мы остановились на моих, так сказать, улучшениях. Без импланта на моей спине не будут корректно работать имплант в руке и модуль в голове — настоящее творения гения моего отца и тех, кто работал с ним. Как ты уже мог видеть, с его помощью я могу взаимодействовать с электроникой. Однако без управляющего ядра мои возможности весьма ограничены. По сути, я могу подключаться к устройству и взаимодействовать с ним на уровне пользователя, — девушка грустно улыбнулась, — экспертного пользователя, разумеется. Но это не магия. Техника становиться моими руками и глазами тогда как мое восприятие окружающего мира дополняется программным обеспечением устройства. Я чувствую интерфейс словно держу устройство в руках или смотрю на его экран. — Соня сжала кулачки. — Могу нажимать виртуальные кнопки, внутренним голосом вводить команды, просматривать файлы, словом могу сделать все, что может сделать пользователь с физическим доступом и паролем, если он нужен. Но не больше. По сути оператор это просто… — дочь профессора замолчала на секунду, подбирая нужное слово, — просто проводник.
От этого слова на моих руках волосы встали дыбом, я сразу же вспомнил раненного солдата Уроборос, который назвал таким словом «Вождей» зараженных. А точнее тех больных бешенством, у кого есть ген гиперборейца. Однако я решил не подать вида и не стал расспрашивать Софию о зараженных, таким способом я хотел сопоставить то, что знает она с тем, что уже известно мне.
София в этот момент с удивлением смотрела в открытую дверь, где несколько мужиков раскидывали по стенам проводку для камер видеонаблюдения, после чего повернулась ко мне. — Просто замечательный скилл, правда? Особенно теперь, когда в мире работающие гаджеты можно пересчитать по пальцам? — девушка невесело хмыкнула.
Взяв себя в руки я продолжил расспрос:
— Еще в подземной лаборатории ты говорила мне о том, что у вас есть масса ограничений. Можешь мне кратко их назвать? — моя рука приготовилась записывать.
— Конечно могу, — Соня снова с опаской посмотрела в открытую дверь, дабы убедиться, что нас никто не услышит, затем перевела взгляд на мой лист бумаги и, обреченно вздохнув словно она уже рассказывала свою историю сотням людей, которые точно так же конспектировали ее слова, после чего продолжила. — Помни, это все — работа импланта, а не моя сверхспособность. Кратко, так кратко. Первое ограничение — дистанционное управление. Моя голова это не переносная радиостанция, так что эффективная работа — метров пятнадцать — двадцать, не больше. Дальше связь рвется, или интерфейс в голове становится таким дерганым и прерывистым, что проще подойти или отключиться, пока голова не закружилась. — Она показала рукой короткое расстояние. — Второе ограничение — время. Максимум семь-восемь часов суммарно за сутки активного контроля. Иначе имплант перегревается, а у меня начинается дикая мигрень, вплоть до рвоты и кровотечения из носа от повышенного давления. Каждые два часа нужен перерыв минут на пятнадцать — иначе «картинка» в голове плывет, команды запаздывают, как при лагах. — Она поморщилась, вспоминая свои неприятные ощущения. — Третье ограничение — масштаб. Лично я могу взаимодействовать только с одним устройством за раз. Мы, операторы, не можем одновременно читать файлы на компьютере и, скажем, переключать камеры наблюдения в здании. И уж тем более в одиночку оператор не можем взять под контроль целую сеть или сервер, управляющий другими устройствами. Банальные ограничения параллельных вычислений. — она поджала выразительные губы. — У меня оперативная память как у человека, пускай даже и одаренного, который может сосредотачиваться и работать в гамма-частоте. И четвертое — сложность устройства. Техника должна иметь свою операционную систему, пусть самую примитивную. Если это просто лампа с выключателем или двигатель без управляющей платы — я бессильна. Пятое, если устройство было в сети, мое прямое подключение автоматически его изолирует — словно я выдергиваю вилку из роутера. Или полностью переключаю на свою частоту.
В вагоне повисла тишина. Однако я совершенно не замечал ее гнетущего присутствия, так как мои собственные мысли были столь оглушительными, что я практически слышал их так же, как и голос Софии. «Нейроинтерфейс… Так близко… Но столько барьеров…»