Атаман новоиспеченных казаков сидел прямо, крепко сжимая в руке свою папаху. Всем своим видом он давал понять, что ждет моих слов, любых, лишь бы в этом затихающем эхе безумных голосов за периметром услышать внятную человеческую речь, в которой будет даже намек на спасение от надвигающихся проблем.
— Далеко отсюда ваши люди? — кивнув ему, спросил я, вспомнив слова классика про промедление.
Мужчина отрицательно затряс головой:
— Никак нет. Рядом. За железкой в паре кварталов.
Я пожал губы, буквально чувствуя, что сейчас ненароком могу решить судьбу незнакомых мне людей, если они не смогут добраться до нашего завода вовремя. Но меня волновало также и то, что я могу впустить внутрь совершенно незнакомых и, самое главное, непроверенных людей. Подобная доброта к незнакомцам может выйти боком, если я впущу откровенных маргиналов. Сжав кулаки, я понял, что выбирать нам сейчас не придется. В такой критический момент важен каждый, кто способен держать в руках заточенную палку и не станет жрать соседа. Прикинув в голове эту простейшую арифметику выживаемости, я обратился к атаману:
— Захария, если ты все еще хочешь примкнуть к нам, то я даю свое добро. Однако у нашей группы есть правила, которые могут не устроить вас, но это мы будем обсуждать позже. — Я кивнул за спину. — Сейчас не самое подходящее время для болтовни; главное и самое правильное, что мы, как лидеры выживших, можем сделать, — это позаботиться о том, чтобы наши люди встретили рассвет.
— Согласен, — твердо ответил атаман, уже сорвавшись с места.
— Подожди, не все так просто. — Мой жест рукой остановил его стремительный порыв к выходу из штабного вагона. — Я позволю тебе привести своих людей, но только если ты сейчас оставишь ровно половину казаков. — Мне показалось, что Захария невольно сглотнул комок, подкативший к горлу.
Из стоявшей на столе рации раздалось тихое потрескивание, за которым последовал отчет дежурного по патрульной службе: «За периметром чисто, проклятые вопли смолкли, снова все тихо, конец связи».
Каждый присутствующий, кто видел запись подполковника, прекрасно понимал, что затишье на улице временное и вот-вот грянет буря.
— Для чего вам половина моих ребят? — с опаской покосившись на винтовку Эльвиры, спросил Захария.
Я пожал плечами, сделав вид, что не заметил его нервозности:
— Все просто: если вы собираетесь пережидать нашествие орды за нашими стенами, то стоит сделать все, чтобы за этими стенами стало безопаснее и как можно скорее. — Кивком я указал в сторону. — Там еще остались зараженные, которых мы не успели до конца выбить с территории и залатать все пробелы в стенах.
Захария пригладил усы своими сарделинами:
— Справедливо. Добро! Я согласен.
— Тогда не задерживаю. Если прикинуть скорость распространения орды, то она будет здесь где-то через час-полтора. Только, это… перед уходом возьми рацию у ребят из патруля, если у вас своих нет. Если есть — запиши радиочастоту. Я не хочу, чтобы мои люди ненароком открыли огонь. Нервы у всех сейчас на пределе, сам понимаешь.
— Благодарю! — ответил Захария.
Казак поднялся с места и, приложив папаху к груди в знак признательности и кивнув своей кудрявой головой, стремглав выбежал в сырые и холодные объятия ночи.
Дождавшись, когда он скроется из вида, я пристально посмотрел на мрачного подполковника:
— Надеюсь, вы достали пушки! Без оружия нам туго придется, если сюда орда хлынет. — Я решил сразу перейти к теме.
Старый вояка сжал челюсть так, что проступили желваки. Было видно, что ему стало чуть ли не физически больно в этот момент:
— Нет там ничего. — Он сверкнул глазами так, что мне показалось, будто из них сейчас выскочат молнии. — Мы не привезли никакого оружия. — Не найдя взглядом объект, на котором можно выместить свою злость, он обреченно опустил голову, словно проиграв, возможно, самое главное сражение в своей жизни.
В горле у меня пересохло:
— Как это ничего нет на складе⁈ — Голос предательски заскрипел.
— Эти червяки из Уроборос постарались, — глядя в пол, ответил подполковник. — Все оружие сгнило. Просто превратилось в труху. — Его взор блуждал где-то далеко, будто сейчас он общался не с нами, а с призраками прошлого, перед коими держал ответ за то, что произошло.
Никто из ребят не смел прерывать старого вояку; каждый из нас видел его в таком разбитом состоянии, наверное, в первый и последний раз.