***.
Воздух раннего утра встретил меня брызгами изморози. Мелкие капли, подобно туману, стелились пластами. Скапливаясь, они едва слышным дробным звуком стучали по металлу брони. Тусклый свет от аварийного освещения, наспех установленного на крышах ангаров, не без труда пробивался сквозь завесу зябких брызг, медленно оседавших на все вокруг, создавая тонкий слой всепроникающей влаги. Неверные тени, созданные диодным освещением, плясали черными призраками в угловатых формах грубой архитектуры завода. Они словно прятались от восходящего светила, отмечавшего новый день. Разгруженные ящики со скудными припасами жались друг к другу, будто наши люди пытались даже с их помощью создать подобие тех баррикад, что ждали меня впереди возле стен.
Галька возле штабного вагона жалобно заскрежетала под весом моего костюма, подобно свежевавшему снегу, когда я сделал свой первый шаг. Сервоприводы заработали с тихим шелестом шестеренок, едва ощутимая, ровная вибрация от которых напомнила мне отлаженный до идеала механизм часов. Компрессор на спине загудел, начав нагнетать давление в баллоны пневматической пушки, когда на дисплее перед глазами загорелись фиолетовые иконки лиц пойманных в прицел.
— Витязь, отмена целей, — отдал я голосовую команду, — отключи шумоподавление.
Подсветка дисплея шлема сменилась, теперь я видел окружающих как в обычной жизни, без всякого прицела над головами. В это же мгновение из динамиков шлема раздались приглушенные звуки стонущего от нашествия орды города, словно сама погода решила приглушить вопли боли, ужаса и мольбы к затянутым облаками небесам. Я посчитал ироничным тот факт, что грядущая буря шла на нас в приглушенной тишине, нарушаемой редкими хлопками выстрелов.
Двинувшись вперед, я услышал как к медленно нарастающему вою зараженных, добавились и вполне себе обычные звуки «мирной» жизни вокруг меня, если конечно подобное можно так назвать. Люди, занимавшиеся подготовкой к обороне, полушепотом обсуждали моё появление. Кто-то выражал тихое непонимание, как так возможно, что их председатель не находиться в штабе, а новые квесты продолжают приходить.
Кто-то не обратил на этот факт никакого внимания и был невероятно рад тому, что их лидер, по всей видимости, решил принять личное участие в обороне стен, раз шагает в своей экзоброне. Я немного сбавил темп, когда услышал ритмичное шипение парочки матерей, качавших своих малюток на руках, греясь у костров в бочках.
Сердце сжалось, когда я увидел их взгляды направленные в мою сторону, полные надежды, но граничащей с отчаянием. Их баюканье прервал кашель стариков, донесшийся из глубины ангара, долетавший до улицы лишь обрывками фраз «… как думаешь, много их?», '… сколько уже заточили колов?', '… жаль так внучков наших, одна молодежь считай защищает стариков, негоже', '… где, млять, все эти вояки, когда они так нужны?'.
На фоне этой монотонной меланхолии ярким прозвучал чей-то неуверенный смешок. Рослый небритый мужик с седыми волосами кавказской наружности из выживших ангарцев от души травил байки, анекдоты, подшучивал и всеми силами отвлекал людей от нависшим дамокловым мечом над головой каждого, за что я ему был ему искренне признателен.
Я прошел мимо группы из четвертого рубежа, занимавшихся в этот момент подключением кабеля, тянувшегося от стен к тепловозу. Заметив мое появление, они кивком поприветствовали меня.
— Почти готово, товарищ председатель! — хрипло произнес дальнобойщик, превозмогая усталость в голосе.
— Молодцы, мужики! — громко произнес я. — Как отобьемся, закатим знатную пирушку! Я прослежу, чтобы каждый трудяга получил дополнительную пищевую норму!
— Отобьемся, не в первой! — радостно отозвался второй, явно воодушевившийся моим появлением среди защитников, однако он все же резко дернулся, когда вдали раздался вой зараженных.
— Надеюсь на вас! — ударив кулаком в грудь, произнес я, заметив, как на смартфоны мужиков пришло уведомление о новом квесте.
Больше не задерживаясь, я двинулся дальше по дороге меж ангаров.