Когда последняя капля вина отчалила из стеклянного дна и бутылка торжественно погрузилась в черный целлофан, Лора ненадолго отъехала на кресле на свое место и открыла сайт авиакомпании, к которому стремилась весь день. Сочи, Тбилиси, Рим – лакомые направления будто громкими голосами зазывали Лору и пытались перекричать друг друга, как таксисты в аэропорту. Только вино, оказавшееся не таким уж и кьянти, создавало в голове Лоры свой маленький аэропорт, где самолеты летали так, как им вздумается. Главное – не забыть купить билет.
– Забыл, забыл! – Клим Геннадьевич выскочил из своего аквариума и застал врасплох Зинку, по-детски заметавшую следы преступления. – Девочки, я совсем забыл о черной метке! А вы, наивные, попытались мной воспользоваться? То-то!
Клим Геннадьевич хотел на мгновение превратиться в Карабаса-Барабаса, но напомнил скорее подвыпившего Пьеро.
Он провел операцию как заправский хирург: вынул кость из заднего кармана пиджака, подбросил, потом скрылся под столом в поисках ответа на им же придуманную хохму и с одышкой бахнулся в чье-то кресло.
Лариса!
Буквы и звуки в голове Лоры крутились, как в барабане стиральной машины.
Круиза? Никакого круиза! Мне самолет, только самолет…
Кресло медленно развернулось к Климу Геннадьевичу, но в скрипе уже не чувствовалось никакого напряжения. Клинское кьянти одержало верх.
Зайцева, вы ослышались. Завтра выходите на работу. С наступающим! А мне пора собираться. Шереметьево не ждет.
В глазах Лоры Клим Геннадьевич как будто растворился в воздухе. Недоумение постепенно сменялось возмущением, но было уже поздно. Зинка неловко присоседилась к Лоре, бегло осмотрела ее, как врач на дому, – с порога, не разуваясь.
Вот это тебя разнесло, подруга. Какие уж тут билеты, иди домой, отсыпайся. Тебя же отследят, если не придешь, и премии лишат. Давай, откисай. В новом году увидимся.
Лора открыла антресоль, и сверху на нее посыпалась рухлядь, к которой никто не притрагивался несколько месяцев. Те самые вещи, которые нужны всего один раз, но по самой экстренной необходимости.
Отчеканив набор дежурных фраз, Зинка направилась в гардеробную. Вдогонку ей полетел набор самых разнообразных ругательств, болванками стрелявших по непробиваемому танку. Лишь где-то на охране внизу доносилось: «Чтоб ты со своим… я из-за твоего бухла… ну ты и…» Но было уже во всех смыслах поздно. За полночь.
Пяти станций зеленой ветки метро Лоре хватило, чтобы почти протрезветь. Она ехала в последнем вагоне, рядом с сонной семьей, одетой в красные новогодние колпаки. Отец, мать и сын излучали какое-то сладкое спокойствие, будто рядом не хватало камина и хвороста, уютно потрескивающего в огне. Где-то в сумке раздался приятный женский голос, призывающий проснуться и петь. Это звонила мама. И все действительно проснулись.
Стоило Лоре нажать на зеленую трубку, как из телефона рванул голос, как чертик из табакерки. Лариса, ты почему трубки не берешь? Я уехала за город, Людмила Васильевна с работы меня позвала. Ах да, прости, забыла тебе сказать. Я завезла тебе Валентина. Нужно с ним погулять. Прямо сейчас. Если он уже не сходил на твою кровать. Самое главное – не бойся, я его уже покормила. Послезавтра приеду. Связь пропадает, мы в полях. С наступающим, доченька.
Внутри Лоры все заклокотало, но когда лава гнева уже почти подобралась к жерлу вулкана, пошли быстрые гудки, напоминающие тахикардический писк кардиограммы.
Лора, еще немного покачиваясь, хлюпала по слякоти сапогами, смотрела на звезды, с трудом пробивающиеся на московском небе, и поймала взглядом мигающий маячок самолета, летящего в какую-то теплую страну.
На площадке третьего этажа было тихо, но как только Лора вставила ключ в дверь, с той стороны раздался лай, заливистый, как колокольчик первоклассницы, сидящей на плече выпускника. Лапы Валентина неотвратимо прыгнули на Лору, даже не дав ей присесть на пуфик в прихожей. Нужно было срочно искать поводок под оглушительный аккомпанемент пуделя.
Как же давно тебя не стригли. Скоро в облако превратишься.
Лора открыла антресоль, и сверху на нее посыпалась рухлядь, к которой никто не притрагивался несколько месяцев. Те самые вещи, которые нужны всего один раз, но по самой экстренной необходимости. Первым в глаза почему-то бросился старый ватман, на котором фломастерами были написаны фамилии и имена одноклассников Лоры. И только в правом нижнем углу, разными цветами – ЛОРА. Для Ларисы Зайцевой не хватило места.
Завернув в арку, Лора спустила Валентина с поводка и выбросила застоявшийся с утра мусор. Во дворе стояла такая тишина, что было слышно маленького ребенка, плачущего в одной из сотен квартир соседней панельки. Вдруг на тропинке, ведущей к оживленному проспекту, появились два силуэта – двуногий и четырехлапый. Сейчас Лоре меньше всего хотелось с кем-то знакомиться, поэтому она действовала решительно. Валя, ко мне! Пудель, только начав пробовать на вкус уличную свободу, покорно вернулся к новоиспеченной хозяйке. Лора быстро засеменила к дому. Но было поздно, полуночная собачница уже бежала к ней наперерез. Подождите, подождите, нам только понюхать!