* * *
падало-падало-падалозакатное за горизонтсобытий
и расходился мерцанием по краямвымышленный провалпрорыв дыраиз эталонной версии вселенной
высокое и голубое на морозезвенелопочти что настоящая зима со снегома остальное картонные декорации
география линий и венпод пальцами
неопознанная тревоганедействующий мелаксен
очередная усмешка бога
переживание темнотыи есть ты…
к восьмимежду разверстыми шторамивызревший восток дымилсяутро вылуплялось из горизонтаи казалось зачем-товсе еще может быть
* * *
усну на плече на памятьклонит ужаснопроведешь указательным вдоль позвоночниканечему заканчиваться и начинатьсяпунктир позвонков – из многоточия в многоточие
и в этой нелепости в этой странноститринадцать ливосемьне все одно?а следом пятнадцать по кругу пятятсяиз осени в зимуиз осени в зимуиз осени в зимугниет зернов усталую почву не в пору кинутое
во впалом меж(ж)рéберьизашрамлено-зарыбленотемнона дне дотлевает-маетсявнутреннее смятениеповерхностная сумятицамеханическое веретено
от тебя не останетсяни отчества ни фамилиитолько протяжный звукс которым истекает надеждой воздушный шарики в том кольцевая сутьбесконечное повторениеистлевшим прикосновениемосыпаться и уснутьзаживая
* * *
А давай…
…как будто мы на самом деле столкнулись в стеклянно-белом проходе торгового центра.
когда во мне застревают слезыя берусь за чужие стихиострые неизлечимыеи эти фантомные боли(не) случившегося (не) с тобойподнимают из солнечного сплетенияживую водучерез грудную клетку и горлодо воспаленных глазсначала сухими позывамижесткими спазмамиа за первыми каплямиравномерным потоком
становится легче дышится глубжесловно немертвая
главное не слушатьчужие песнииначефантомной больюможно попросту захлебнуться
* * *
Нет, мне тебя не нужно —раз и два —опаздывают верные слова,жужжат натужно
в надтреснутой коробкечерепной.Лети-лети с горы, бескрылый мой,легко и кротко.
Твой уроборос непреодолим:расплавленное станет ледяными снова день – полным —полынно-полон…
Не мнимым размыканием сквозным,а данностью, распятой в треугольник.
CARPE DIEM
1.
Бабочка-однодневкауспевает так много:возникнуть, повзрослеть,увидеть мир и принять его в себя,передать эстафету.Или не успевает,смотрел ли кто-то ее глазами?
Мой день длится десятилетия,и я не успеваю.
2.
Отпеваю сны, не умея петь, —неустанная плакальщицанад гробом памяти,над горькой заводьюнеосмысленного,несказанного,выдуманного на треть,невозможного на две трети.
3.
Спичечный коробок,сожженный мартовской ночьюза воротами храма,сдавший излет зодиакального летажелтому пламенипочти без боя,в который раз отпускаюв грязную урну,но все еще больно.
4.
Рано или позднослучится жаркое, сенокосное.Босыми ногамичуя песок и камушки,прорасту макушкой в звезды.Все будет,и ничего не останется:ни страха, ни памяти…
Только космос.
* * *
Качнется день, и солнечная завязьпокатится в траву.Течет, смолится вековечный август.Ты будешь жить. Я тоже не умру.
Медовое пролито безлимитносияние,сочится в водоем.Мы будем жить, мы точно не умрем.
Безвременна иллюзия полетаопавшего листка.А вдалекена выжженном пригорке машет кто-тотростинкою в обугленной руке.
Нет, показалось… просто в загорелой.
Рыжеет поднебесная кайма,земное телобережно согрето.
И ядерная скорчилась зиманад мегатонным летом.
Проза
Андрей Дмитриев
Родился в 1956 году в Ленинграде. Русский, советский писатель, редактор, сценарист.
Лауреат Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера, премий «Русский Букер» и «Ясная Поляна», большой премии имени Аполлона Григорьева, премий журнала «Знамя», премии Ивана Петровича Белкина, премии Правительства Российской Федерации в области культуры (2013). Финалист премий «Большая книга», «Русский Букер».