Бутылка со стола сама собой оказалась в его руке и вроде бы сама опустилась с размаху на голову Семену. Назвать его по имени-отчеству уже никак не получалось. Человек, лежащий на полу, полуголый, с окровавленной головой, терял отчество. Томас вскочил, не зная, что сделает в следующий момент, но уверенный, что делать что-то надо. Бутылка полетела на край стола, но разбилась слишком сильно, под самую ладонь, розочка не вышла. Чертыхнувшись, Том пнул лежачее тело, потом еще раз, а потом его взгляд уперся в потолок. Крылья стали еще тяжелее. Настолько, что он не мог шевелить ни руками, ни ногами, хотя их становилось вокруг него все больше. Вот и головы. Совсем на него непохожие, какие-то нервные. Интересно, из конечностей только руки-ноги-головы прибавились? Вдруг окружающий мир, судя по тактильным ощущениям, превратился в змей и крепко оплел его тело.
В себя он пришел только под вечер следующего дня. Голова звенела, сушняк, под боком никого.
Приехал в офис. Узнал, что сорвал сделку. Семен Германович не оценил ласковые поглаживания бутылкой и выставил счет за моральный ущерб. Гребаный москвич. Надо было его завалить вчера. Его и всю шушеру.
Томас мстить умел. Надел джинсы, черную водолазку, на шею намотал балаклаву. Позвонил своим ребятам. И поехал к московскому гостю в номер.
– Ты свихнулся! – кричал Семен. Он опять потерял отчество.
– Ты открыл дверь человеку, который вчера тебя чуть не убил. И кто из нас псих? А надо-то было всего лишь сказать кодовое «я тебе денег принес». Деньги-деньги-деньги! Мани-мани-мани!
В углу всхлипывала девчонка. Либо проститутка, либо дура из бара. По сути, та же проститутка. Решила скоротать вечер, провести с кем-нибудь ночь. А тут москвич, деньгами сорит. Не сильно старый… Ну, его мальчики ей устроят незабываемый вечер. Уже на «су-е-фа» решали, кто в соседней комнате будет первым впечатления дарить. Томас привел с собой семерых помощников – двоих девушка не интересовала. А вот голый, беспомощный, связанный Семен – возможно.
– Ты с кого деньги решил требовать?
– Том… Том, давай договоримся.
Девчонку поволокли за волосы, та заорала. Семен начал паниковать еще больше.
– Договоримся? Ты меня оскорбил. Меня, в моем же городе!
– Томас, сейчас не девяностые. Сейчас уже так нельзя. Мы в отеле…
– Пасть закрой! – Томас наотмашь ударил тыльной стороной ладони.
Пленник попытался вырваться, но тщетно. Томас отошел за своим чемоданчиком с инструментами, принес его и открыл перед Семеном. Тот застонал.
– Ногти… Да, пожалуй, вначале ногти.
– Томас, не надо. У меня… Ты же ценитель искусства, да? У меня есть кое-что для тебя. Во имя мира. Для примирения. – Голос Семена дрожал. Кадык, слегка заросший щетиной, некрасивый, будто из куриной кожи, бегал вверх-вниз.
Москвич кивнул на шкаф. Он окончательно растерял дух и чуть не плакал. Помощники принесли ящик, тот казался монолитным. Семен объяснил, куда нажать, чтобы стенки отъехали.
– Ты охренел? – Томас задал вопрос без агрессии, искренне удивленный.
Перед ним стояла его статуэтка из Лиссабона. Подарок его дорогого, горячо любимого наставника, который умер пять лет назад.
Томас с размаху ударил Семена плоскогубцами по лицу.
– Ч-что? Что не так?!
– Это моя статуэтка! Моя! Ее у меня украли!
– Твоя? Я не знал! Искал ее два года и…
– Что ж. Ночь будет долгой и веселой. Можешь спросить у своей подружки за стеной.
Плоскогубцы впились в пальцы Семена, и тот заорал. Пришлось запихивать кляп.
Через несколько часов тела вывозили в сумках разделанными, в черных мешках, уложенными брикетами.
– И что только мы делаем в этой забытой федеральным бюджетом области?
– Кант, задрал.
Повисла тишина.
– Коля, нет.
– Да, ребят.
– Сколько ты таки занял у них? Почему опять мало?
Держать оборону от самых близких тяжело. Но рассказать, что произошло этой ночью, было невозможно. Собрались опять у него, не было только Доди.
Из всех друзей он доверился только Юле. Во-первых, потому, что она знала о финансовых делах. Во-вторых, она могла держать язык за зубами. Одно дело бандиты, совсем другое – государство. Тут и правда ультимативная ситуация.
– У нас шестьсот тысяч оставалось сверху. – Кирилл смотрел зло.
Слово взяла Юля.
– Мы заплатили информатору, кого грабить. Кому продать. Вите с Лизой. На материалы для маски, робу, контейнеры для награбленного. Траты на фестиваль еще. Мы ошиблись.
От лжи ныло, как от больного зуба.
– Давайте родителей попросим кредит взять.
Скажем, что проигрались в карты.
– Все вместе?
– Все вместе.
– Мои от меня откажутся за такую хрень, – меланхолично произнес Женя и запил свои слова вином.