– Не трогай меня! – закричала она, но Лена неподвижно стояла посредине двора и даже не пыталась протянуть Соне свою тоненькую руку.
– Прости, Соня… Я не хотела тебя обидеть! Просто я… подумала… Мне захотелось, чтобы ты принесла мне немного хлеба. Но… но я пойду. Лена снова стала обычной девочкой. Только одежда у нее была слишком темной и поношенной, а глаза – печальными. Сквозь снег и холод она шла прочь, и время расступалось перед нею, и Петербург склонял голову, а небо, тусклое северное небо, пронизанное артериями косых проводов, становилось ниже. Соня уже чувствовала его вес на своих плечах. Она хотела убежать и не могла пошевелиться. Она хотела кричать, но только прошептала:
– Лена! Лена, ты меня прости!
И Лена обернулась и пристально посмотрела Соне прямо в глаза. Сердце Петербурга сжалось, и вода в венах-каналах замерла.
– Я принесу тебе хлеба! Завтра сюда приходи, Лена!
– Спасибо!.. Я приду! Соня! Береги себя, Соня! Ты помни, что этот год закончится и начнется сорок второй, и мы снова будем счастливы!
На следующий день растаял, словно и не было его никогда, выпавший вчера снег. Соня пришла в уже знакомый двор рядом с храмом за полчаса до полудня. Под пуховиком она прятала буханку свежего хлеба. Вечером бабушка побьет ее за украденный хлеб и назовет лгуньей и мерзавкой, но Соне все равно.
Проходит час, и второй, и третий, а Лены все нет. Соня переминается с ноги на ногу, пытаясь согреться. Неужели она забыла и уже не придет?
А у самой стены дома, справа от шлагбаума, лежит одиноко серый потертый шарфик, который обронила, уходя, Лена. Соня замечает его и забирает с собой, чтобы отдать Лене при встрече – ведь с этого дня она будет приходить в этот двор каждый день, пока не вырастет или не окажется в детском доме.
В квартире на третьем этаже, несмотря на мороз, настежь открыто окно. Шестилетний курносый Ваня, который обязательно должен поступить в школу при консерватории, играет на скрипке. А за его спиной грозно отбивает такт метроном, и стук его отражается от стен и летит вдаль. Лена больше не придет.
Ольга Хейфиц
Родилась в Москве, окончила французскую школу, филологический факультет Российского университета дружбы народов, затем магистратуру Московского института психоанализа.
Работала на литературных выставках в Париже (Salon du livre Paris) вместе с издательством «Фамильная библиотека». В настоящий момент является автором просветительского цикла лекций и телеграм-канала «Архитектура личности». Лектор, писатель, автор романа «Детский бог».
Пудели и бабочки
Рассказ-игра
Ежели существует темная сила, которая враждебно и предательски забрасывает в нашу душу петлю, чтобы потом захватить нас и увлечь на опасную, губительную стезю, куда мы бы иначе никогда не вступили, – ежели существует такая сила, то она должна принять наш собственный образ, стать нашим «я», ибо только в этом случае уверуем мы в нее и дадим ей место в нашей душе, необходимое ей для ее таинственной работы.
Когда я видел его в последний раз, то понял, что смотрю на чудо. Как такое могло произойти?
Как я раньше не замечал?
Этот человек украл мое лицо.
В день, когда я наконец решился, солнце как будто сгорело. С самого рассвета отяжелело, стало оранжевым, словно хурма. Лучи были вечерние: низкие, продольные, совсем не июльские. Я смотрел в окно и понимал, что совершаю ошибку. Это будет неприятный эксперимент.
Ненавижу психоаналитиков, вообще мозгокопателей. В топку все психопрофессии! От них только долбаная рефлексия. Ненавижу рефлексию! Это вредно.
Мне всегда мерещилась какая-то дикость в этой шарлатанской компашке из Вены. Впрочем, если учесть популярность гадалок, астрологов и священников, а также нехитрую истину, которая заключается в том, что большинство людей – идиоты, все обретает смысл.
Навязчивые фантазии, эротические сновидения, фаллические символы и оговорки – вот орудие, которым психические престидижитаторы разбираются с безумием, и вероятно, людям нравится ковыряться в этом, потому что у них самих в постели – шаром покати.
Когда моя жена попалась на эту удочку, я ужаснулся. Это что же, я женат на идиотке? С другой стороны, женщинам простительна наивность, они созданы для любви, для заботы о детях, для колдовства. Ум портит женское, убивает все плотское. Так что, ясное дело, там критического мышления – с гулькин нос. Но упрямства им не занимать. Я пытался объяснить ей, что к чему, и, разумеется, потерпел неудачу.