Кира – красотка. У нее темные волосы. Коса как позвоночник.
Когда она смотрится в зеркало, то надувает губы, они становятся похожи на какую-то еду. Это выглядит нелепо, но приятно. Я смеюсь над ней, она обижается и бросает: отстань! И тогда ее рот опять прежний. Нормальный рот.
Зачем она пошла к психологу? Что ее не устраивало? Может, она поняла, что я задумал? А вдруг она догадалась о самом главном?
Дело вот в чем: я долго сомневался в своем происхождении, в том, кто я такой на самом деле, но недавно узнал правду. Чья я плоть от плоти. Для чего я создан. Поэтому откладывать больше не могу. Надо наконец закончить роман.
Тема моей книги – разоблачение психологии, этой лженауки. Я читал о фрейдизме, склонялся к тому, что это блеф за ширмой многозначительности, и решил наконец найти в себе силы исследовать и разоблачить этот метод, поставив опыт над самим собой. А жена моя, Кирочка, любимая, как раз и подкинула невольно идею. Она, желая усовершенствовать своего благоверного, много раз намекала, что мне нужен хороший мозгоправ.
Кабинет доктора Каца находится на Чистопрудном бульваре, 23.
Старинный дом, балкончики, хрустящая лепнина – розетки и львиные пасти. Внизу библиотека, набитая студентами и любителями дешевого капучино, напротив – бар.
Я зашел в подъезд и почувствовал, как свело пальцы. Будто внутри, от подушечек до суставов, протянулись нитки. Такое случается, видимо, вторая чашка кофе после завтрака была лишней.
Итак, квартира номер 7. Я проскочил широкий лестничный марш с розовато-желтыми, сырными ромбиками старой плитки и поднялся на третий этаж.
Когда я узнал, что доктор принимает в жилом доме, то был слегка разочарован. Я мечтал телепортироваться на сто лет назад, в место, напоминающее одновременно кабинет мыслителя и старую швейцарскую клинику для душевнобольных: нечто классическое, с деревянными панелями, книгами, может быть, даже с холодной мраморной душевой в конце коридора и бесцветной секретаршей на входе.
Но доктор Кац открыл дверь сам.
Он, в свою очередь, выглядел как надо. Среднего роста, округлый, очень опрятный. Опрятными были и белая тесноватая рубашка, и аккуратный пробор скудных волос, и шейный платок. Опрятный, но неприятный Кац поправил очки и отступил в тень прихожей.
Кабинет меня не впечатлил. Я, определенно, надеялся увидеть кушетку: заваленную подушками или укрытую пледом, в крайнем случае обтянутую кожей, но обнаружил заурядный серый диван, на подлокотнике – коробочка с салфетками, умеренные светлые стены, стеллажи с книгами, журналы на низком столике.
Доктор Кац закрыл дверь, знаком предложил присесть на диван, а сам опустился в объемное кресло напротив.
Я снова вгляделся в его лицо: теперь, в заоконном свете, было видно, что мы, скорее всего, ровесники. Крупный нос, усы, седеющая борода, ничего вызывающего. Фрейдовы глаза – карие буравчики. То, что надо!
Я выбирал специалиста из дорогих. Но не слишком дорогих и растиражированных. Отказался от нескольких вариантов и в конце концов определил для себя три важнейших критерия, которым должен соответствовать объект эксперимента.
Во-первых, это должен быть мужчина. Я ни в коем случае не хочу обидеть женщин, уверен, среди них есть небесчувственные, но не представляю, как женщина могла бы понять мужчину.
Во-вторых, психолог не должен быть публичным и, упаси боже, популярным. Думаю, здесь не нужно ничего объяснять.
В-третьих, он должен преподавать в достаточно статусном учебном заведении, иметь степень, то есть принадлежать к ученому сообществу.
Доктор Кац соответствовал всем трем критериям, а самым приятным было то, что Кац учился в Вене. Это добавляло ему сходства с небезызвестным прототипом и таким образом возносило мою миссию на серьезный метафорический уровень.
Я не знал наверняка, чего ожидать, но было любопытно, как он начнет расковыривать мысль, как попытается вести меня тайными тропами через давно утраченную, темную часть меня самого.
Черт возьми! Мне нравится, как я начал выражаться даже без свидетелей! Я точно становлюсь похожим на своего деда!
– Итак, Сергей, давайте познакомимся, – начал Кац и вдруг пробормотал негромко, как будто себе под нос: – Вы согласны, что вас сотрут?
– Простите?
Он поднял голову: