– Это моя дочь. – Сама не зная зачем, Лена достала телефон и показала ему фотографию утопающего в зимнем конверте младенца.
– Она прекрасна, – улыбнулся рыжий.
– Моя дочь, – повторила Лена и почувствовала, как на тонкой ткани платья проступило молоко, и от зарождающегося чувства стыда кожа на лице вспыхнула.
Что она здесь делала? Сбежала в надежде, что наконец-то поймет, как склеить прошлое с настоящим? Но этот разрыв, как и рана у нее между ног, продолжал кровить.
Швы натянулись. Кажется, она действительно себе больше не принадлежала. И ей вдруг очень сильно захотелось скорее оказаться дома.
Прямо с порога Лена ощутила знакомый запах дочери – молоко с медом. Муж спал, скрючившись в неловкой позе. Кое-как запеленутый ребенок сопел в метре от него, обложенный подушками. На полу – тряпки, подгузники, бутылочки с недопитым молоком. На экране плазмы продолжал скакать на лошади рыжеволосый мужчина в килте. В этой неуютной обстановке было столько нежности и столько жизни. Совсем другой жизни, к которой Лена пока не могла почувствовать себя причастной.
Она разделась, легла, прижалась животом к теплой спине мужа.
– Лен, ты?
– Если я отрежу себе веки, ты будешь меня любить?
– Лен, какие веки? – И еще через пару секунд: – Конечно, буду.
Ибрагим Шаов
Родился в Майкопе. Кандидат юридических наук, доцент.
Преподаватель Адыгейского государственного университета. Публиковался в литературных журналах «Сибирские огни», «Дарьял», «Литературная Кабардино-Балкария», «Южный маяк». Финалист литературной премии «Гипертекст» (2024); длинный список Международной премии имени Ф. Искандера (2024).
Старый друг
Рассказ
В больших супермаркетах мне почти всегда не везет с покупательскими тележками. То скрипит, как старая подвода, то криво едет и лихорадочно бьет колесом. И еще бывает пластиковая ручка измазана чем-то липким. Современные люди, вышедшие на охоту за едой, – существа торопливые и малоопрятные.
Казалось бы, сменить тележку проще простого. Отставь в сторонку и возьми другую. Но не так все просто. Я лучше буду мириться с ее недостатками и демонстрировать остальным, что дефекты тележки не столь значительны, чем признаю ошибку в выборе. Это как со сварливой женой, пилящей мужа на протяжении лет этак тридцати. Живешь по привычке, мучаешься втихомолку, но не разводишься, доказывая окружающим, что все у нас в порядке: она занимается хозяйством, воспитывает детей, в то время пока я хожу на охоту и добываю мамонтов. С виду все прекрасно. И хотя дети давно выросли, живут отдельно и перед глазами уже маячит долгожданная пенсия, да и с женой мы чаще неприязненно молчим, чем говорим, но я все равно не разведусь и радости вам не доставлю. Не дождетесь. М-да… Видимо, нелепое сравнение жены с магазинной тележкой – это предел моих творческих способностей.
В этот раз, можно сказать, повезло. Мне досталась с виду новая, блестящая заводским серебром красавица. Я радостно ухватил ручку обеими руками, вытянул тележку из цепких железных недр ей подобных и покатил в сторону товарных рядов, манящих изобилием.
Мне улыбнулась удача, и я почти победил. Почти. Потому что хоть эта нержавеющая гадина не скрипит и едет ровно, но мелко вибрирует, отчего неприятно дрожит ручка и зудят ладони. Должно быть, у одного из колес бракованный подшипник или их просто забыли смазать. Но факт остается фактом – мне по-прежнему не везет с тележками.
Я свернул в бакалею, чтобы купить сахар, чай и кофе – главные составляющие трудовых будней работников умственного труда. С утра кофе, в обед сладкий чай, к концу рабочего дня снова кофе, в промежутках перекур – и пора домой. В магазине было немноголюдно. Только я и еще несколько редких покупателей. Навстречу мне, с такой же тележкой впереди, катился одинокий мужчина примерно моего возраста. Завидев меня, он едва заметно кивнул лысеющей головой и прищурил глаз. Из приличия я кивнул в ответ. Незнакомец тут же расплылся в улыбке и ускорил шаг. Надо же. По всей видимости, мы знакомы.
– Неужели это ты? – радостно воскликнул мужчина метров за пять до меня.
– Да! Я – это я, – как-то по-детски пролепетал я, пытаясь узнать незнакомца.
– Сколько ж мы не виделись?! – окончательно сближаясь, выкрикнул пока еще не опознанный мужчина.
«Пациент, скорее всего», – подумал я, ругая себя за плохую память на лица. Я – хирург, мне привычнее видеть внутренние органы человека. По ним я без труда опознаю каждого, кто прошел через мои руки.