Сам отними, что Тобой не обещано.
ПРОШЕДШЕЙ ДРУЖБЫ ЭПИЗОД
Я всё предвижу наперёд,
Чем удивлю тебя немало,
Прошедшей дружбы эпизод
Напомнить ли тебе сначала?
Ты помнишь – август. Чуть звенят
Стрекозы в чаще над болотом.
Берёзок лиственный наряд
Ещё не тронут позолотой.
И предосенние лучи
Сквозят, не обжигая зноем.
И я хочу сказать: «Молчи.
Молчи. Не нарушай покоя.
И дифирамбов не слагай,
Не обещай мне вечной дружбы.
Прошу, в слова не облекай
То, что хранить в молчанье нужно.
Не распыляй высоких слов.
Слова не так уж много значат.
Гляди, как стайки облаков
Пасутся на небе прозрачном.
Они легки и не таят
В себе ни сумрака, ни смуты.
Молчи и впитывай, как я,
Весь день сегодня, до минуты.
Весь день, когда душа могла
Другую до краёв наполнить.
А после…Я не вспомню зла…
Я только этот день и вспомню».
ДРУГ И ВРАГ
Как верно то, что враг не бережёт,
Не милует, прощения не просит,
Так верно то, что дружба не солжет
И не предаст. И лишнего не спросит.
Но было почему-то суждено,
Что друг мой – предал. Предал без смущенья.
Я, может, умерла бы с горя, но
Как раз в тот день и враг просил прощенья.
МНЕ ДАРОВАНО
Мне даровано это утро,
Словно не было бурь и бедствий,
Безмятежное, светлое, будто
Я осталась такой, как в детстве.
Белый снег. Словно мир умылся.
Словно Божьего ждёт привета.
И небесный свет отразился
В нём сиянием фиолетовым.
Фиолетовые просторы,
А на них позолота льётся —
Это в небе, совсем как в море,
Солнце плавает и смеётся.
Боже мой, благодать какая!
Как, наверно, в Небесном Царстве.
Может быть, там давно не знают
О земной любви и коварстве?
О, Господь! Этот снег искристый
И приводит меня к смиренью —
Не осталась я столь же чистой.
А была я Твоим твореньем…
Р.S.
Помнишь, как-то апрель наступил —
Словно жребий нечаянный выпал?
Тёплым дождиком город умыл,
Мать-и-мачеху всюду рассыпал.
А над россыпью первых цветов
Неувиденной вольною птицей
Где-то здесь пролетала Любовь
И искала, в кого воплотиться.
Гас восторг её, никли крыла —
В миллионах супружеских спален
Нужной пары она не нашла,
Не её без конца призывали.
Не о ней воссылали мольбы.
Но Любовь дожидалась момента.
И, по странным капризам судьбы,
Мы с тобой приглянулись ей чем-то.
Это было с её стороны
Так тепло… Так неслыханно мило,
Ты любил меня больше жены,
Я тебя больше мужа любила.
Помнишь, наши встречались глаза?
Мы от счастья едва не кричали.
Нас держало святое «нельзя»,
Потому мы о главном молчали.
Помнишь, как ты был счастлив и свят?
А с тобою и я – что святая.
Это было три года назад.
И неправда, что так не бывает.
Александр ШУРАЛЁВ. Буковка таинственного слога
НА БЕЗДОРОЖЬЕ
Застрянет в горле слёзный ком
в пургу на бездорожье…
Давай не будем – о плохом,
а о хорошем… тоже.
Давай не будем – ни о чём,
но верными шагами
к чему-то важному придём
друзьями – не врагами.
Делясь последним сухарём,
проложим путь до крова,
в неизречённом сбережём
спасительное Слово.
УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ
Памяти отца
Скажу «спасибо» школьной кори и на том,
что я из физики запомнил слово «ом»,
из арифметики – считалку «дважды два»,
из геометрии – упёртость в лоб угла.
Но не во всех науках был я столь горазд,
болтаясь где-то на «камчатке» как балласт.
Мажорной нотой завершить пора пролог:
бежать вприпрыжку на любимый мой урок…
На карте контурной белел счастливый путь,
чуть брезжил жёлтой субмариной Ливерпуль,
вдали филонили Филонов и Дали,
с краюшкой Хлебников – на краешке земли…
А рядом, истину от плевел отделив,
самих себя нам, несмышлёнышам, открыв,
скрутив рутину и подлог в бараний рог,
вдыхал в нас радужную гамму педагог.
И понималось что-то важное в тот час,
и поднимало над обыденностью нас,
и помогало чувство локтя ощутить,
и путеводную давало в руки нить,