смеясь, ты скажешь.
Но, постой,
не честного ли нынче хлеба
я дал тебе, читатель мой?
Как будто искреннему слову
уча довериться, как знать,
на грязных улицах Ростова
легко ли мне стихи слагать?
FRAGMENTUM SOCIOLOGICUM
«Средний уровень жизни» и – бледность.
«Продолжительность жизни» – и вой.
Мы теперь вымирающий этнос,
что вот так вдруг поник головой,
у которого сердце пробито,
хлещет кровь – и её не унять!
Ведь не флаг нашей кровью пропитан,
а всё то, что смогли мы понять:
жизнь – не годы, и время – не числа,
вера в Бога – не тишь и не гладь.
Человек не любить разучился,
он едва научился… с т р а д а т ь.
Справа храм и геройская стела.
Слева рынок и реки людей.
Ничего невозможно поделать
с этой маленькой жизнью
твоей.
ЧТО ЕЩЕ ВАМ СКАЗАТЬ…
1
Что ещё вам сказать,
Чем ещё вас, друзья, удивить,
Или локти кусать —
Это проще, чем весело жить,
Чтоб, сорвав тормоза,
Чтоб, летя под счастливый откос,
Прошибала слеза
От силлабо-тонических грёз;
2
Но никто бы не знал,
Как твой разум натруженный скис,
Пропуская в финал
Сокрушительный агностицизм:
«Что за свет, что за пыл,
Что за дым расточала, клубя,
Жизнь, в которой ты был,
Жизнь, в которой не будет тебя!»?
3
Тишина к тишине,
Сердце к сердцу, к закату – закат.
Славно вместо кашне
Подарить мне текстильный канат!
Я его подвяжу
Под всеобщий такой потолок,
О котором сужу,
Как о том, с чем ужиться б не смог;
4
А зажить довелось.
И я вновь на московском пути:
Скоро станция Лось,
И я чувствую, надо сойти, —
Чистоганом сполна
Расплатиться за кровь твоих звёзд,
О, Лосиха-страна,
Что легла под Калиновый мост;
5
На семи берегах
За превечный и мастерский лов
Не на хлеб, а на страх
Умной рыбы – речных дураков,
Где рыбацким сачком
Только мойрам махать не с руки,
И несёт тухлячком
От Большой человечьей реки;
6
Впрочем, дух еще жив
И, терпя баснословный урон,
Тянет чудный мотив,
Что когда и за краем времён
Соловьи запоют
И сирень зацветёт навсегда,
Страшным будет не суд,
Страшной будет ненужность суда!
7
Что ещё вам сказать,
Чем ещё вас, друзья, удивить,
Или кузькину мать
Мы не можем, как Кузька, любить,
Чтоб не в игры играть,
А, трезвея надеждой скупой,
Не по-детски страдать,
Если мамка зашилась с судьбой?
СООБРАЖАЯ НА ТРОИХ…
фреска
Соображая на троих
под тёрном, яблоней и вишней,
здесь каждый счастлив, как жених,
как гость бесценный, вечер с лишним
и рассуждает, и поёт,
и улыбается, и мыслит,
и облегчённых душ полёт,
что кислород под маркой “Priestley”*!
Среди падений и разрух,
при щедрой власти Каганата,
их тосты, скромные на слух,
невольно жгут меня, как брата.
И вот, случайный человек,
какой-то трезвенник-прохожий,
я – мученик библиотек, —
взгляд на седьмой, пью с ними тоже.
Увы! статистика страшна
(тут не двурушничать пора б уж):
великолепная страна
споткнулась о Великий шабаш;
под страшно давящим крестом
на горько пьющих, с их сердцами, —
не социальным ли вином
становятся они же сами?
А впрочем, духом ободрясь,
откроюсь в чём поинтересней:
всю эту пагубную страсть,
не пачканную в фарисействе,
казнящую любую спесь,
печаль кидающую за борт,
не променял бы я на весь
благополучно трезвый Запад.
Что молвить: «Не соображай!..», —
а может, завтра, вышней волей,
к последней жатве урожай
на диво будет в русском поле,
и примет всё река одна
кристальная в Четвёртом Риме,
всё, разделенное сполна
когда-то этими троими.
________
*По имени Джозефа Пристли (Joseph Priestley, 1733–1804) – британского священника, философа, общественного деятеля и выдающегося естествоиспытателя, открывшего кислород.
БАРКЛАЙ ПЛАЗА