Всё, что скрыла собою листва…»
Я запомню, как осень сияла,
Я найду золотые слова!
***
Нет ничего печальней ноября:
В природе безответная усталость,
И холодна вечерняя заря,
И журавлей в округе не осталось.
И впереди – тревога зимних бед…
Давно умчались стаи на чужбину,
Но воробей чирикает: «Привет!
Я родину и в стужу не покину!»
Художественное слово: проза
Евгений ЧЕКАНОВ. Уехать из Костромы
Рассказ
Это была Кострома, хорошо известный мне по прежней жизни провинциальный городок, и поэтому я, попав в него снова, сначала не особо расстраивался, даже в тот момент, когда что-то пошло в моей жизни не так, как должно было идти. Раз это известная мне Кострома, то я, рано или поздно, найду ходы-выходы, – думал я, наращивая скорость своих поисков решения проблемы.
А проблема была одна – уехать из этого города, из этой Костромы. Но предварительно мне нужно было взять из камеры хранения свои вещи – дипломат и пакет с каким-то несущественным барахлом.
Как назло, я не помнил в точности, где располагалась камера хранения. Логически рассуждая, я приходил к единственно возможному выводу, что она может быть только на вокзале. Но ведь я сейчас где-то рядом с вокзалом! Значит, мне надо лишь покрутиться в окрестностях, обежать вот эти несколько домов, увидеть и узнать какое-то знакомое место – и понять, где же конкретно я сейчас нахожусь. А поняв, действовать! Ехать домой! Ведь время уже обеденное, и никаких дел у меня в этом городе не осталось. Мне нужно уезжать домой, а для этого надо взять билет на междугородний автобус, но прежде необходимо забрать из камеры хранения мои вещи, а вот где она, эта чертова камера хранения?
Слава Богу, мне то и дело попадались по пути разные люди: они сидели на летних лавочках, читая газеты, или стояли в небольших очередях, чтобы купить себе еду в пыльных киосках. Эти люди наверняка жили в Костроме давно – по крайней мере, хоть кто-то из них! – и этот кто-то мог, конечно же, внятно объяснить мне, что это за место и как мне наиболее простым и легким способом выйти к вокзалу.
Надо было начинать расспрашивать людей. Правда, все они были заняты своими делами – и отвечали мне не очень-то охотно. На лицах костромичей была начертана привычная скука существования – та скука, когда никто никуда не торопится, ибо уже давно ясно, как пойдет вся грядущая жизнь. Они то неопределенно качали головами, то нехотя махали руками куда-то в сторону, – и я понимал, что это не те люди, которые мне помогут. Мне нужен был человек, похожий на меня – с ясным осознанием своей задачи, цели, мотивов своего поведения, человек, с одного взгляда понимающий всю сложность большинства проблем во всем их объеме – и могущий, несмотря на всю эту сложность, найти ходы-выходы. Только такой человек мог объяснить, как мне действовать в сложившейся ситуации наилучшим образом.
К моему удовольствию, какая-то толстая тетка, сидевшая на лавке, разговорилась-таки, и из ответов тетки на вопросы стало ясно, что я, в целом, прав: костромской автовокзал находится где-то поблизости, оттуда ходят рейсовые автобусы, существует четкое расписание их движения – и, безусловно, на одном из этих автобусов я смогу отсюда уехать. Только вот она, тетка, тоже не знает точно, как мне пройти к вокзалу. Она, эта толстуха, тоже тут проездом, и поэтому не помнит в точности, как туда пройти. Но вокзал где-то тут, рядом, и поэтому мне, – читалось во взгляде и тоне тетки, – нужно просто здесь погулять, осмотреться. Дело-то нехитрое, всё рядом, в шаговой доступности, а все вокзалы в провинции одинаковы, каждый из них можно обойти за три минуты.
Я тоже так считал. Сколько уже таких вокзалов я оставил позади! Поэтому после разговора с толстухой я воспрянул духом – и чуть ли не бегом побежал вперед, надеясь очень быстро найти и вокзал, и камеру хранения.
Я свернул куда-то, то ли направо, то ли налево, потом свернул еще раз. Как назло, никакой более-менее широкой площади, какие обычно бывают рядом с вокзалами, после этих поворотов мне не встретилось, – я увидел лишь вход в какой-то туннель. Вход, однако, был настолько широк и даже, похоже, утоптан ногами множества когда-то прошедших здесь людей, что я, нисколько не сомневаясь в правильности своего выбора, быстро спустился по ступенькам вниз: ведь, вполне вероятно, именно этот туннель и мог вывести меня на привокзальную площадь.
Не тут-то было! Спустившись, я мгновенно понял, что мне надо срочно возвращаться обратно: туннель был столь длинен, столь далеко под землей простиралась эта широкая и высокая бетонная труба, что дальнейший путь по ней не сулил мне ничего хорошего.