А кто кого пересмотрит,
То мы еще поглядим.
Так и скользил неуловимый поэт над бездной, отдавая себе отчет в том, что уже «задел невидимую сеть». «Путь напролом» был избран им так же бесповоротно. Участи «трусливого куста» Юрий Поликарпович для себя не мыслил, да и забота его была родом из того же недостижимого далёка:
Я душу спасаю от шума и глума.
Читая сегодня стихотворения вечно молодого классика второй половины XX века, размышляя над ними и стеная над нашей обглоданной Родиной, очень хочется обратиться к старцу со всеми сокровенными и затаенными даже от самих себя вопросами.
На землю приходят один только раз,
Что думает мальчик об этом?
Ведь он по-настоящему видел. И предвидел. Предвидел наши заданные и незаданные вопросы, прозревал в крутящихся клубах дыма и пыли из разных миров вполне отчетливые очертания. Но, как водится в истории классической литературы, унес с собой свою тайну, оставив бесконечные разгадки другим поколениям и временам.
***
Услышим ли сегодня в ответ от «старца»: «Я не знаю, может быть, светает…»?
Ирина КАЛУС
ВЕРА
Опять бурлит страна моя,
Опять внутри народа битвы.
И к старцу обратился я,
Он в тишине творил молитвы.
И вопросил у старца я,
Что в тишине творил молитвы:
– Зачем бурлит страна моя?
Зачем внутри народа битвы?
Кто сеет нас сквозь решето?
И тот, и этот к власти рвется…
– Молись! – ответил он. – Никто
Из власть имущих не спасется.
1990
НАВАЖДЕНИЕ
Призраки с четвертым измереньем
В мир проникли плотным наважденьем.
Среди них ты ходишь и живешь,
Как в гипнозе, слыша их галдеж.
Лица их – сплошные негативы,
Мины их презрительно-брезгливы,
А в глазах, как мысль, мелькает цель,
Людям неизвестная досель.
Одного, другого ненароком
Тронешь, и тебя ударит током.
Мрак включен. Остерегайся впредь;
Ты задел невидимую сеть.
Тут система, ну а мы стихия,
А за нами матушка-Россия,
А за нами Божия гроза…
Все-таки гляди во все глаза.
1988
ГАЗЕТА
По вольному ветру, по белому свету,
По нашему краю
Проносит газету, проносит газету,
А я не читаю.
Я душу спасаю от шума и глума
Летящих по краю.
Я думаю думу; о чем моя дума,
И сам я не знаю.
И вот в стороне человек возникает
Подобно туману.
Прикрывшись газетой, за мной наблюдает,
Что делать я стану.
Рычит ли собака, мычит ли корова,
Система на страже.
Один соглядатай сменяет другого,
Газета всё та же.
Наверно, сживут меня с белого свету
И с нашего краю,
Где даже скотина читает газету,
А я не читаю.
1990
ДУБ
То ли ворон накликал беду,
То ли ветром ее насквозило.
На могильном холме во дубу
Поселилась нечистая сила.
Неразъемные кольца ствола
Разорвали пустые разводы.
И нечистый огонь из дупла
Обжигает и долы, и воды.
Но стоял этот дуб испокон,
Не внимая случайному шуму.
Неужель не додумает он
Свою лучшую старую думу?
Изнутри он обглодан и пуст,
Но корнями долину сжимает.
И трепещет от ужаса куст
И соседство свое проклинает.
1975
***
Ни великий покой, ни уют,
Ни высокий совет, ни любовь!
Посмотри! Твою землю грызут
Даже те, у кого нет зубов.
И пинают и топчут ее
Даже те, у кого нету ног,
И хватают родное твое
Даже те, у кого нету рук.
А вдали, на краю твоих мук,
То ли дьявол стоит, то ли Бог.
1984
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Всё опасней в Москве, всё несчастней в глуши.
Всюду рыщет нечистая сила.
В морду первому встречному дал от души,
И заныла рука, и заныла.
Всё грозней небеса, всё темней облака.
Ой, скаженная будет погода!
К перемене погоды заныла рука,
А душа – к перемене народа.
1998
ЦАРЬ-КОЛОКОЛ
Гей, Царь-колокол! Где твои громы?