Но расскажет кто ему?
Ведь в Кюре ни одному
По-грузински и по-русски
Не сказать…
Кто ж поведает о нас?
И решили в тот же час
Куру тощую поймать —
И ощипать.
Ощипать ее живьем:
«Вот и все мы так живем!»
Так решили,
Ощипали вмиг ее,
Повезли в Тифлис —
И тут
Губернатору на суд
Передали сообщение свое.
Но наместник важный тот
От ворот дал поворот
Тем посланникам
Измученной земли:
«Вы, такой проделав путь,
Хоть подумали б чуть-чуть!
Куру тощую
В подарок привезли!»
МАТЬ
1
В дом родной приехал я,
Сел у печки и сижу.
И заботливо, как прежде, смотрит мать.
Пот струится иль слеза?
Что-то льет нещадный жар —
То ли печка,
То ли матери глаза…
2
Маме голову помыть
Помогаю: воду лью,
Лью, задумавшись…
– Ну, хватит уж, сынок.
– Белой пены я не смыл,
Не смывается никак.
…Вспоминаю вдруг:
Ведь мама же седа…
3
Был у матери сундук.
Что хранил надежный ключ?
Нет, не золото,
А бязь на саван ей.
До сих пор сундук стоит,
Но давно уже он пуст…
***
Когда гостим, приходится порою
В гостях подзадержаться поневоле.
Ведь дети прячут обувь за игрою,
Желая, чтоб гостили мы подоле.
О, люди, все дворы я обошел бы,
И вашу обувь спрятали б не дети
(Я сам ее унес бы, в жажде чуда).
Так мало погостив на этом свете,
Босыми вы уходите отсюда…
Художественное слово: проза
Людмила НАЗАРЕНКО. Соседка
Рассказ
Общежитие именовалось «Гостиницей длительного пребывания». Вначале Нонне здесь даже понравилось. В первую неделю ее, Нонниной, жизни в столице ей вообще всё нравилось. И парк за окнами, и дребезжанье трамвая на повороте за углом, и шум по утрам на остановке, и даже толпа в продуктовом магазинчике возле самого общежития. Это потом она стала ото всего уставать. Работа оказалась тяжелой и совсем неинтересной. Да и то сказать, кто бы предложил ей комнату в общежитии, если было б легко и просто. Хотя дали даже не комнату, а койко-место в пенальчике на двоих, просто соседку к Нонне до сих пор не подселили.
Комнатка была крошечная, в ней с трудом помещались две узкие кровати с прикроватными тумбочками, небольшой письменный стол у окна и шкафчик-малютка у двери. Умывальника не было, сантехнические удобства располагались в общей секции на четыре комнаты. Тем не менее техника была новенькой, кафель – белоснежным, горячая вода текла из кранов круглосуточно, с шумом и пузырьками от напора. Совсем не так, как у них в старой пятиэтажке в Моршанске. В первые дни Нонна с трудом заставляла себя закрыть сверкающие полированным металлом краны и выйти из душа после часа попеременного плесканья в горячих и холодных струях прозрачной воды, совершенно не пахнущей хлоркой. Да и теперь после одуряющей смены в цеху душ примирял ее с жизнью, в которой выдавалось не так уж много приятных минут.
Нонне было одиноко: подруг у нее здесь не было, писем из дома никто не писал. Соседки по секции весело бросали ей на ходу: «Привет!» – и бежали дальше по своим девчоночьим делам. Все они были моложе, гораздо моложе ее.
– Добрый вечер, – устало кивнула Нонна дежурной на вахте, бесцветной немолодой женщине с потухшими глазами. Вот и она, Нонна, лет через десять станет такой же увядшей старой девой. Хоть бы работу найти интересную к тому печальному времени.
– Добрый, – с готовностью ответила вахтерша. – От двадцать второй ключ уже взяли. К вам соседку подселили.
Вахтерша обрадовалась неожиданной теме для разговора, улыбнулась и чудесным образом помолодела, даже будто чуточку похорошела.
– Веселая такая девушка, симпатичная, – продолжала информировать вахтерша, по-прежнему улыбаясь нечаянной собеседнице. – Анекдоты рассказывает смешные, да на разные голоса. Чисто артистка. Ларисой зовут.
Отчего-то тоска отступила. Нонне стало любопытно, показалось даже, что с появлением новой жилички что-то в жизни обязательно должно измениться к лучшему. Да и день был сегодня не такой утомительный, как обычно.
Новая соседка, в самом деле, оказалась симпатичной: открытое, чуть смугловатое лицо, большие серые глаза, ямочки-смешинки на щеках. Она перекладывала белье из небольшого чемоданчика на свободную полку в шкафу. Нонна шагнула в комнату и негромко поздоровалась. Девушка немедленно отложила очередную вещичку, протянула руку и как-то очень по-домашнему улыбнулась.