Играли с упоением, дотемна в своих дворах. И в прятки, и в прыгалки через скакалки, и в классические «классики». Мы рисовали их прутиками на песке, а городские – мелом на асфальте. Обожали – в «вышибалы», лапту, в «поймай мяч». Также с мячиком – в темпе приговаривая: «Я знаю пять городов…, я знаю пять морей…, я знаю пять овощей…» и т. д., при этом рукой равномерно бьёшь мяч о землю, одновременно произнося по пять слов определенной тематики, пока не собьёшься либо не потеряешь мячик.
Для игр серьёзнее, баскет или волейбол – о стенку или через сетку, собирались на открытой спортплощадке в так называемом «садике»… Отчего – ровный огороженный участок с двумя-тремя калитками по длинным сторонам и без единого деревца – садик? Да потому, что много лет по его периметру мы, школьники, сажали плодовые деревца, но, проходной, в том числе и для травоядных, особенно коз, он лишался из года в год этих посадок. А запланирован был как садовый парк…
***
Из тихих игр предпочитали «домик». Во многих семьях детям строили во дворе или в саду под окнами небольшие деревянные «домики»; мы их почему-то называли «клетками». В этих «клетках» играли в куклы, «в семью», «в школу»…
Дошколёнком свой «домик» я строила внутри ножной швейной машинки «Zinger», накрывая её большим покрывалом. Когда мне исполнилось 10 лет, то появился «личный» стол-шкафчик с двумя полками. Это был мой мир! Дом, конюшня, ветлазарет, гараж, школа, магазин, больница, … – всё в этом шкафчике. Освободив нижнюю полку (дно шкафчика), укладывалась туда «поспать», свернувшись калачиком.
Такой мир личной свободы нужен каждому ребёнку! Наблюдаю за хлопотливыми моими внучатами. Они, пока маленькие, каждый день заняты «своим домиком»: строят то под столом, то сдвинув стулья и занавесив их; а во дворе – под кустами, деревьями, навесами или в уголке сарая…
***
Нравилось мне лечить своих игрушечных животных – многочисленных гуттаперчевых лошадей, раскрашенного глиняного быка или «набитого» чем-то сыпучим и мягким вельветового медвежонка. Делала им перевязки, смазывала некими пахучими жёлтыми, белыми, чёрными мазями, присыпала порошками, благо устаревшие медикаментозные средства в обилии оставались на полках настенного шкафчика-аптечки после отъезда в Эстонию моей тёти, врача-терапевта Веры Михайловны Богдановой.
Не случайна, по-видимому, моя профессия – зоотехник-коневод, а у дочери – ветеринарный врач. Кроме того, она – спортсменка-разрядница по конкуру (преодолению препятствий) и тренер по конному спорту.
***
Для захватывающих «путешествий» имелся у меня, кроме конюшни, целый автопарк. Частенько строю широкой щепкой «дороги» на песке перед крыльцом или в торце дома и вожу по их серпантину игрушки. То бишь, «езжу» на железном подъёмном кране, грузовичках, красно-жёлтом автобусе и легковушках типа «Победа»: перевожу грузы – песок, камешки, дровишки-прутики, подсаживаю «пассажиров». Также – скачу на конных повозках или «верхом» на карем гуттаперчевом Орлике или коричневом, то есть гнедом Циркаче высотой сантиметров о двадцати…
Брат моего дедушки, Сергей Андреевич Паршин, помогал мастерить тележки и упряжь для игрушечных лошадок. Будучи председателем райисполкома, он частенько ездил в командировки: летом – в изогнутом тарантасе, зимой – в санях-кошовке, на упруго набитом сене, завернувшись в огромный тулуп, с кучером на облучке. Поскольку он с женой Фаиной Самуиловной жил в крайней квартире нашего дома, то экипаж обычно подавали к их крыльцу, и меня непременно усаживали «проводить» дядю Серёжу в пределах посёлка, чем безмерно осчастливливали! Не зная, когда мой двоюродный дед возвратится обратно, я после школы часами бродила по дорогам в той стороне, куда он укатил, трепетно ожидая, что вдруг снова улыбнётся счастье прокатиться на шикарном вороном исполкомовском рысаке!