– Ну, ты загнул, откуда мне? Рожденный прыгать летать не может. А ты с какой целью интересуешься?
– Понимаешь, мне интересно: как это – летать? Что такое полёт, зачем он нужен, какие ощущения при этом? Есть мнение, что полёт – главное жизненное предназначение всех листьев.
– Это тебе лучше Ворону спросить, – вон, сидит на своем любимом фонаре. По слухам, она там чалится с тех давних пор, когда фонарь был ещё газовым, потому всё на свете знает.
– Спрашивал. Бесполезно. Только каркает в своё воронье горло, и звучит это как-то сумрачно. Нехорошо звучит, зловеще.
– Точно. Карга и есть карга. Ну, ты извини, у меня срочное дело возникло. Покедова. – и Кот стал осторожно спускаться на землю, старательно сохраняя невозмутимость, ибо путь вниз для любого кошачьего – дело муторное и несподлапное.
Листу это решительно не понравилось. Визави разговор вопреки обыкновению спешно свернул, отвечать не стал, хотя, наверняка, что-то знает, но скрывает. Сначала Ворона, теперь – он. Подозрительно. Странно. Тревожно.
2.
Скворцы суетились сегодня больше обычного. Галдели, носились туда-сюда, степень возбуждения была превосходная.
Прилёта их Лист не видел, он жил тогда в почке. Но точно знал, что птицы прилетают с юга, а потом зачем-то опять туда улетают. Видимо, дела у них там поважнее, чем тут. Но в сторонах света Лист разбирался отлично, не хуже любого цветка или тех же скворцов.
Прилетать пилигримам было куда: глубоко в кроне Дерева находился самый настоящий скворечник. Тёмный от времени, крепко сколоченный, он был привязан к стволу куском телефонного кабеля – очень грамотное решение, ибо только самый бессердечный человек прибивает скворечник гвоздями. Дереву от таких ран невероятно больно, но оно никогда не пожалуется, деревья выше этого.
Скворец прилетал сюда уже не первый год. Как обычно, сразу начинал суету. Проверял гнездо, натаскивал кучи строительного материала для улучшения и утепления, а потом устраивался рядом и начинал петь. Пел он виртуозно, мотивов знал множество: умел не только выводить различные трели, но и мастерски подражал пению других птиц. Весьма похоже копировал треск печатной машинки, на которой непрерывно молотил живущий напротив писатель, имеющий обыкновение открывать окно для освежения мыслей в перегретой сюжетными ходами голове. Крылатый артист даже мяукал, чем вызывал яростное негодование Кота, обитавшего по соседству.
Подобный завидный пернатый жених – добытчик, красавец, талант со всеми удобствами, – долго не мог оставаться в холостяках. Поэтому Скворчиха, нежная и утончённая, находящаяся в активном поиске, объявилась тотчас. Слухи, что скворцы не совсем моногамны – всего лишь грязные сплетни, распускаемые нечистыми на руку горе-орнитологами. Наш голосистый герой успешно опровергал псевдонаучные теории.
Суета удвоилась, а потом возвелась в куб. Лист, поначалу лелеявший мечту познакомиться с земляками и забросать их вопросами о тёплом юге, дальних перелётах и приключениях, потерял всякую надежду на это.
– Бесполезно, они только собой заняты, – внёс ясность Кот, по своему обыкновению развалившись в любимой развилке. – Но понять их можно: гнездо свей, яйца отложи, высиди, птенцов выведи, выкорми, летать обучи. И на всё про всё – лето, короткое, как хвост бобтейла. Тут недосуг лясы точить. Опять же, птицы они весьма полезные: чем больше насекомых изведут, тем вам, листьям, спокойнее.
– Погоди, погоди, летать – это надо учиться? А как научиться летать?
– Скоро сам увидишь. – зевнул собеседник, сверкнув клыками, давая понять, что тема исчерпана.
– Ладно, другой вопрос. Ты же хищник, а они, вроде бы… это… как сказать… – Лист не смог подобрать правильного термина.
– А никак. Я – Кот в законе. Попадутся мне вон на той лужайке – политесы разводить не стану, посмотрим, чья планида горше. Но ломиться в гнездо – это не по понятиям. Сам не полезу и другим не дам. Увижу, кто такой подлостью занимается, хоть другой котяра, хоть гадюка какая (будучи искушенным телезрителем, мохнатый охотник уважал творчество Р. Киплинга и Н. Дроздова) – второго своего уха не пожалею, но разъясню линию партии. Ладно, извини, засиделся. Бывай. – и рыжий заторопился на землю.
Ждать действительно пришлось недолго. В одно прекрасное утро родители расположились на соседней ветке и подняли невероятный гвалт, вызывая курсантов наружу. Самый храбрый, серенький с жёлтым кантом вокруг клюва, высунулся из летка, секунду подумал и смело бросился вниз. Какой-то короткий миг падал камнем, но расправил крылья, отчаянно ими заработал, и вдруг взмыл вверх, сразу оказавшись рядом с мамашей. Предусмотрительная Скворчиха тут же сунула ему в клюв изрядного кузнечика, мотивируя остальных. Остальные не заставили себя ждать: кто спрыгивал с края стартовой площадки, кто предпочитал набирать скорость ещё внутри скворечника, выстреливая себя как пулю, но скоро все пятеро оказались на ветке и были одарены разнообразными угощениями. А потом Лист радостно приветствовал их воздушные эволюции, раз за разом становившиеся всё сложнее.