Земной природы, пышной, многоликой.
Здесь ты одна. Своей полу-улыбкой,
Величественным взором, красотой
Даришь веками трепет и покой,
И царственность, и высоту дыханья
В торжественности мирозданья,
В туманной вечности Земной.
Евгений Разумов. Ирине Калус
* * *
Вы процитируете Блока
и Заболоцкого. А я
наткнусь на слово одиноко,
листая Книгу Бытия.
Она затрепана, затерта,
селедкой пахнет, чесноком…
Но нет другой. Какого черта
никто не помнит ни о ком?!.
Хотя бы Вы не забывайте
смешную душеньку в очках,
что Вам писала в этом марте,
свечу колебля словом ах!..
«Ах, то не Федор ли Михалыч
подсунул мне свое перо?..» –
подумаю, молитву на ночь
читая. Ангел мой, старо
на этом свете всё, конечно.
Но иногда бывает так,
что даже старая скворечня
лелеет птичий кавардак.
Художественное слово: Поэзия
Александр ФОКИН. В зеркале-небе
***
То глазастой царевной-лягушкой,
То пятнистой принцессой-змеёй
Обнимается жарко и душно —
Окунает в пожар с головой;
Слой за слоем, чешуйка к чешуйке,
Лист к листу опадает, шурша,
Разгорается в печке-буржуйке
Ненаглядная осень-душа.
Отражается в зеркале-небе
Ворожбой пилигримки-судьбы,
Прикорми её сахаром с хлебом —
И кобылкой встаёт на дыбы;
Днём и ночью рябинка к рябинке
Полыхает избыточно зной,
Только ты, моя осень-кровинка,
Не заботишься пользой-ценой.
***
Вот и аукает февраль,
Блуждая где-то в прошлом мире,
И будто бы кого-то жаль,
Кого-то, кто бряцал на лире.
А впереди весна-красна,
Надежды снова на благое…
Опять натянута струна,
Как для присяги перед строем.
Но песни старые поют
Вернувшиеся с Юга птицы,
О наших бедах воду льют,
Чтоб с местной стаей лучше слиться.
Их жирное «ква-ква-кря-кря»
Остановить никто не может.
Вот почему до сентября
Охота русским сердце гложет!
***
Вот и настал весенний маскарад:
Тот в зимней куртке, та в июльском платье,
Тот за очками прячет хитрый взгляд,
А та – в тепло ответного объятья.
Тот весь дрожит, но в сердце не мороз,
А та горит, как будто бабье лето,
Тот маленький букет кому-то нёс,
А та смеётся, не над ним, за это.
Всё в желто-красной кутерьме цветов
И бело-синем облаке погоды,
Тот надышался запахов духов,
Та накупалась в минеральных водах.
Какое счастье – маскарад весны:
Она спешит, а он летит навстречу,
И щеки у обоих так красны,
И так глаза полны желаньем встречи.
День всё длинней, а ночь короче,
В неистовом сплетенье тонут тени
И времени, и тел, и тонкой прозы.
Он улыбается, она хохочет,
Так радуется пышному цветенью.
И густо пахнут срезанные розы.
Евгений РАЗУМОВ. «Муза?.. Конечно, пишет»
* * *
И дружба, и любовь, и прочие забавы
смешны для муравья, смешны для стрекозы.
Смеюсь и я, дружок. Имею, то есть, право
не принимать всерьез в былом былой слезы.
А нынешняя что ж?.. Дружок, на то и кепка,
чтоб утереть тайком на фоне муравья.
(Смешное фото нас удерживает крепко
от крепкого вина и прочего питья.)
Соломинки жуем. Глядим на муравейник,
где дел невпроворот. (Лентяи мы, дружок.
А может быть, карман не переносит денег,
и потому – худой среди худых порток.)
А, впрочем, а-а-а – наступим мы на грабли
и все-таки чуток потрудимся в саду,
что переходит в лес. Глаза мои ослабли —
для будущей весны скворечни не найду.
Ведь выпилил ее и сколотил на славу!..
(А может быть, во сне?..) Присядь и ты, дружок!..
На фоне муравья, что смотрит на канаву
с компостом, где ботва и прочий корешок.
«Все – суета сует», – он думает, должно быть.
Но муравьиный спирт, дружок, всегда при нем.
И нам с тобой пора на электричку топать.
И забывать во сне, о чем рыдали днем.
* * *
На фоне снежных баб и лыжников на фоне
цепляется душа за веточку сосны,
где хорошо клесту и хорошо вороне
прихода ожидать очередной весны.
И ты, душа, присядь хотя бы на березу —
порадуйся зиме, вороне и клесту…
Порадуйся, душа, как в детстве, паровозу,
что до сих пор гудит, что едет по мосту.
И то, что староват, его заботит мало —
нуждается депо и в этаком пока.
На фоне снежных баб и зимнего вокзала