Лев церемонно познакомил супругу с американским атлетом. Майкл преподнес подарок своей невестке – великолепный полупрозрачный купальник «нанокини». Ивка его примерила, демонстрируя перед изумленными мужчинами полное отсутствие целлюлита на своем худощавом теле… Майкл едва не лишился чувств, он был близок к обмороку.
– Женщины в Америке страдают от большого веса и часто умирают от неудачно сделанной липосакции! – прохрипел он брату.
Лёва ревниво надулся, достал сигарету и задохнулся кашлем курильщика.
– А мужчины в России страдают от прокуренных легких и часто умирают от рака! – Ивка испепелила мужа взглядом.
Стремясь побороть душевную боль в своих затемненных легких, Лев зорко следил за изменившимся Ивкиным лицом: две такие разные его половины неожиданно пришли к гармоничному согласию: румяные и счастливые, они стали похожи друг на друга, как единоутробные сестры!
– Ты в порядке? – с участием спросил брата Майкл и, улыбаясь, добавил: – У американцев принято обмениваться друг с другом «ультразвуками», как это делают дельфины: «You о’кау?» – «О’кау!»
– А у русских принято угрюмо молчать, когда к ним ласково обращаются! – будто из ружья, выпалила Ивка.
Майкл с искренним братским сочувствием наблюдал парад красных тараканов, с военной выправкой марширующих по столу. «Коммунистическую демонстрацию» приветствовал Наркомвоенмор, блистая стеклами очков с транспаранта в золоченой раме.
– Троцкистское движение насчитывает десятки тысяч членов во всех странах мира! – произнес Майкл с пафосом, надеясь поднять рейтинг брата в глазах его жены.
– И все они носят бородку а-ля Троцкий? – Ивка провоцировала «охоту» на льва.
У Лёвушки был некрасивый, безвольно скошенный подбородок, которого он очень стеснялся и прикрывал бородой. Он застенчиво, по-родственному спросил у Майкла, нельзя ли ему в Америке сделать пластическую операцию. Ивка посоветовала Льву «лучше потратить деньги на лоботомию».
Но самый жестокий удар Ивка нанесла мужу, когда во всеуслышание заявила, что ей осточертела русская философия, – она мечтает сделать в США карьеру менеджера по продаже мужского белья! Лев потерял самообладание и в сердцах обозвал жену «философской проституткой», потрясенный ее двуличностью. От такого оскорбления доселе цельное лицо Ивки снова распалось на части: правая его половина по-бабьи разревелась, левая – повела себя иначе: логически вычислив, что женские слезы могут не понравиться Майклу, живущему в свободной Америке, стране феминизма, схватила со стола стакан с недопитым коктейлем и выплеснула на Льва. Посрамленный муж замахнулся, чтобы ударить жену «по-русски». Майкл заслонил Ивку и выволок из квартиры… В лифте они целовались так, будто находились в свободной Америке, стране феминизма, и обменивались друг с другом «ультразвуками», как это делают дельфины: «You о’кау?» – «О’кау!»
Влюбленные не заметили, как дверки лифта открылись, – перед ними грозно стоял Лев: голый и худой, он был страшен и напоминал изъеденный червями скелет Троцкого. Лев вызвал Майкла на кулачный бой и затеял драку по правилам, которые он смутно помнил по поэме Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Майкл не поднял руку на брата. Он стоял неподвижно, удары отскакивали от упругого тела, как мячи от ракетки во время игры в пинг-понг. Лев молотил по нему костлявыми кулаками и разъяренно рычал, но внезапно его силы иссякли… В смятении Ивка подбежала к мужу: не повредил ли пианист свои руки? Заметив, что пальцы Льва покраснели и распухли, она начала громко всхлипывать: «Как же ты будешь играть „Интернационал“!» – и потащила раненого домой.
Оставленный без внимания Майкл поплелся следом. Но едва он собрался переступить порог дома, Лев проверно запер дверь перед его носом. Растерянный Майкл с недюжинной силой нажал надверной звонок… «Трах-тарарах!» – раздался залп «Авроры», возвещая о мощном электрическом замыкании. Через секунду за дверью послышался грохот падающего тела. «Каин! Где брат твой Авель?»
Ивка рванулась на помощь, но Лев загородил ей дорогу…
Как большинство женщин, Ивка боялась неизвестного за океаном. Она открыла энциклопедию «Скорой помощи» Мессии Савла Заморённого… Перед ее глазами стремительно проносились тревожные образы, описанные в сакральной книге как симптомы тяжелой нервной болезни – американофобии: Бруклинский мост, странные силуэты людей с головами-экранами, где мерцали цифры годовых доходов.