Николай Калиниченко, писатель, поэт, литературный критик:
«Мы привыкли к фанфикам на «Гарри Поттера» или «Властелина Колец», а тут такое. Фанфик на классику. Я не знаю, хорош ли для этого Бунин и что делал бы я, выполняя такую задачу. Поэтому с интересом ознакомился с произведениями участников.
Что получилось? Получилось прикоснуться к женским образам. Роковые героини у авторов-женщин в общем сложились. Временами удачно была передана бунинская интонация в описании природы и связанного с ней настроения или тона.
Что не вышло? Совершенно не получился эротизм, присущий оригиналу. Полный провал с мужскими образами. А ещё авторы очень жалели своих персонажей. У Бунина женщины являют собой парадокс: смесь прекрасного и отвратительного, пошлого и утончённого. В конкурсных рассказах не было и намёка на это. Мужчины же полны одержимости и страсти, а здесь – какие-то робкие попытки подросткового ухаживания. Не было также и ярко выраженного диалога с оригиналом, что вообще-то характерно для фанфиков. И это странно. Возникает мысль, что перед нами не полемика поклонника с кумиром, а школьная работа на заданную тему.
Чем сердце успокоится: думаю, умные авторы осознали свою неудачу, а также то, что к Бунину нельзя подходить поверхностно, а те, у кого хоть что-то получилось, смогут, если пожелают, дошлифовать конкурсные работы».
Евгений Харитонов, писатель, поэт, критик, музыкант, руководитель литературных программ Российской государственной библиотеки для молодёжи:
«По правде говоря, в этот конкурс я не верил. Давайте будем честны: как много современных молодых людей действительно знают творчество И. А. Бунина, которому конкурс и посвящён? Организаторы учли это и придумали замечательный «страховочный» ход, предложив будущим конкурсантам написать не просто рассказ, а фанфик на основе бунинских произведений. Это же и правда замечательно, ведь особенность жанра фанфика заключается в том, что его нельзя написать, не зная текстов первоисточников. Таким образом, потенциальные соискатели если вдруг не были знакомы с творчеством Ивана Алексеевича, то в любом случае открыли бы его для себя. Прекрасный ход, работающий сразу и на творческую задачу, и на идею продвижения чтения!
Приятно ошибаться. Когда получил на чтение рассказы шестёрки финалистов, я увидел, что Бунина они знают. Нет, не так. Бунин прочитан ими не в рамках конкурсного задания, Бунин им хорошо знаком, Бунин любим. Это ощущается сразу, с первых строк, с первых абзацев. Да, я не ждал от конкурсантов ничего интересного и в плане самих текстов (много за плечами подобных конкурсов), в лучшем случае – терпимое школярство. И опять же приятно ошибаться – уже дважды. Да, это тексты, над которыми ещё нужно работать, шлифовать. Но перед нами тексты определённо талантливые, перед нами ребята, которые в литературе не случайны, не на один раз. Точнее так: если они не сглупят, если не впадут в грех молодых сочинителей – раздутое самомнение (а тут ведь легко впасть: такой-то аванс на будущее – публикация сразу в известном, уважаемом журнале!), а продолжат адски трудную сизифову работу по огранке своего таланта, то в литературу прийти они имеют все основания.
Эта публикация – не награда, не обещание. Эта публикация – большая ответственность для авторов и доверие с нашей стороны. Надеюсь, мы не зря в вас поверили».
Неоднозначные мнения членов жюри объединяет главное общее наблюдение опытных литераторов, не первый год работающих с молодёжью: ими отмечена перспективность начинающих прозаиков, приславших на конкурс свои работы. Составить же собственное мнение об авторах «Грамматики любви – 2020» читатель может самостоятельно, познакомившись с представленной подборкой рассказов лауреатов и финалистов конкурса.
Анна Харитонова
Наталия Минина (г. Вена, Австрия)
Муза
Гавр Степанович, как он любил представляться, сел за письменный стол перед открытым окном. Шторы раздувал прохладный ветерок, и Гаврила вдыхал душистые нотки уходящего лета, что навевало ностальгию и лёгкую тоску.
– Вот дела, – он поднял упавшую свечу, размазал пальцем капнувший на стол горячий воск, – тяжко приходилось предкам…
Уже вторую неделю его тянуло творить. Он хватался за купленные листы, плотные, с тонкой разлиновкой. Начеркав пару строчек, он осторожно опускал в чернила кончик гусиного пера, что подобрал у соседской калитки, писал снова, комкал бумагу и бросал в сетчатую корзину в дальнем углу комнаты. Так, он думал, делали писатели.