Выбрать главу

Уже после Октября и завершения гражданской войны писатель приезжает в Приазовье. Небольшой очерк «Степная станица» вобрал в себя жар и красочность юга. Он наполнен звуками, цветами, солнцем, пульсом большого промышленного города Мариуполя с его «обширным портом, жирным от антрацита»: «Мариуполь – звонкий, пёстрый, как платок молодухи, базар, красный от помидоров, синий от баклажанов, росистый и свежий от капусты и арбузов… В палисадниках желтеют бархатцы и слепцы, на «сопилках» поют забытые легенды о Саур-Могиле».

В 1933 году Константин Паустовский приезжает в Луганск, где кипит в это время одна из главных строек первой пятилетки – модернизируется Луганский паровозостроительный завод, «Луганстрой», на котором успел потрудиться юный Михаил Матусовский. «Звёздные туманности электрических огней «Луганстроя», как поэтично заметил Паустовский, зазвучали в его очерке «1080 паровозов», ставшем своеобразным гимном подвигу преображающегося Донбасса, скидывающего с себя старый плед из нахаловок, собачевок, кабыздоховок прошлого.

Восстановлением многих «донбасских страниц» Паустовского занимался донбасский писатель и литературовед Алексей Ионов, сделавший колоссальный вклад в изучение литературы Донбасса. Ионов был знаком с Паустовским, о московской встрече с ним он оставил свои воспоминания. Есть в них один особый момент. Ионов не оставлял мысли переехать в Москву, ближе к издательствам и редакциям литературных журналов:

«– Москва, Москва… – заметил Паустовский со вздохом неодобрения. – Далась она всем, эта Москва. Писатель должен жить там, где ему хорошо работается. Что, вам плохо пишется в Донбассе?

Пристыженный уже самим тоном, каким был произнесён этот вопрос, я сказал, что там, конечно, пишется помаленьку, там есть о чем писать, но плохо – нет творческой среды, не с кем всерьез потолковать о литературе, о жизни. Выходят в Донецке книги, но газеты и журналы их не замечают. Одаренные литераторы, художники, артисты уезжают в Киев и Москву. В писательской организации мелочные свары и групповщина…

– Групповщина!.. – повторил Паустовский саркастично. – Вы думаете, её нет среди московских писателей? – Он с лукавинкой посмотрел на жену, и в его взгляде мне почудилась озорная мысль: «Полюбуйся на этого наивного идеалиста, который полагает, что групповщина есть только у них в Донбассе».

– Нет, – твёрдо сказал Паустовский, – я бы не советовал вам стремиться в столицу. Зачем? Читателям ведь совершенно безразлично, где живёт писатель, в Москве или в Калуге, им нужно только одно – хорошие книжки».

Этот штрих, пожалуй, лучше всякой теории литературы передаёт суть и смысл литературного творчества: полноценное искусство рождается там, где хорошо пишется, а пишется хорошо там, где жизнь и слово будят и подталкивают творческую мысль.

Драматургия

Фалеев Дмитрий

Писатель, этнограф, путешественник. Член Русского Географического общества. Лауреат премии «Дебют» (2005) и номинант русско-итальянской премии «Радуга» (2010). Автор книги «Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем» (Альпина нон-фикшн, 2013). Рассказы переведены и опубликованы в различных изданиях Китая, Великобритании, Франции и Италии.

Приключения Пана

Комедия

Действующие лица:

Пан – лесной бездельник.

Вакх – бог вина и плодородия, предводитель менад.

Рысь – говорящая лесная кошка, спутница Вакха.

Артемида – богиня-лучница, непорочная дева.

Аталанта – красотка и спортсменка, служанка Артемиды.

Фиола – служанка Артемиды.

Комат, Тирсис, Коридон, Батт – пастухи.

Киниска, Алкиппа, Амариллис – пастушки.

Бастинда – колдунья.

Лев – Царь зверей.

Значение непонятных слов и выражений смотрите в конце книги.

Из песен Греции

В дебри Тайгета приди – благо они недалёко.Краше зелёных лесов нету в ахейской земле,Также скалистых вершин, также и речек проворных,Что по распадкам спешат к долам, лугам и садам.Сколько рассказов несут их леденящие струи!На перекатах они наперебой говорятПро Артемиду-красу, как она Вакху утёрлаНос, как примерил Мидас бремя ослиных ушей;Как в эриманфских снегах вепрь несносный завязнул,А безупречный Алкид поднял его на хребет.Нимфы толкуют легко, камни тугие в раздумьяхМорщат гранитные лбы. Повести дуба крепки.У искривлённых олив много в рассказах извилин.Мак колыбельную песнь, тополь балладу поёт.А водопады шумят! А журавли затянули,Ивика вспомнив, свою песню щемящую. ЛаньВ роще мелькает густой, коршун круги нарезает,Водятся рысь и медведь, с лапой тяжелою лев.Есть кого соколу бить, чем поживиться кунице,Рыб, черепах и лягух вовсе без счёта. ШатромГибкие лозы сплелись возле пещерного входа:«Кто там? Ау?» И «Ау» Эхо прелестная шлёт.Звонко звучат голоса рек, а не любо – не слушай;Словно болотный пенёк, мхом зарастай до бровей.