Только сразу заплывший чертёжсапогом на раскисшем песке…Только тянущий жилы галдёжжуравлей в предотлётной тоске!
…Всё отдать за понюх табаку– землю, волю, судьбу и фиту,и лежать на печи на бокус кочерыжкою зайчьей во рту.
4
С. Стратановскому
В край киреевских серых зарниц,под шатёр карамазовских сосен,где Алёша, поверженный ниц,возмужал, когда умер Амвросий,
исцелявший сердца на крыльце,ибо каждое чем-то блазнится,куда Лев Николаич в концето раздумает, то постучится, —
я приехал в октябрьскую мгупосидеть наподобье калекиу руин и никак не могуприподнять задубевшие веки.
…Надо встать, да пойти, да купитьнастоящей отравы бутылку,карамельки какой закусить,чтобы стало лицу и затылку
сразу весело, жарко. А тов шарф упрятать простывшую выю.Всё я думаю: братья! За чтоизувечили нашу Россию?
5
Небо рыхлое тёмное,точно ямы во льду.Даль земная огромная,вся она на виду.
От рябины с оскоминойлает рыжий трезор.Путник в ризе заплёваннойвходит в оптинский бор.
Страстотерпцу мерещитсявразумлённая Русь.В старке ивовой плещетсяподмерзающий гусь.
Птица глупая серая,в Палестину лети,где кончаются, веруя,человечьи пути.
Там, где самая строгаяслужба ночью и днём,– Ждите нашего Гоголя! —крикни с лёта в проём.
6
В лжеучении Толстого есть над чем всплакнуть, от Козельска до Белёва коротая путь
с тенью оптинского бора,где одно в одно:ребятни патлатой свора,ругань да вино.
Ужас вместо русской честипобелил кулак —только вспомнил шелест жести,храмин сбитый праг
и ломоть, подобный глине,из которой плоть…Сколько зла в своей святынепопустил Господь!
7
Наметало кленовых стожковс веток, свищущих, как кнутовища.Коля Воронов. Регент Машков.По соседству кресты и жилища.
С благовестом милеет лицоза оградой юродки счастливой.В стороне заросло озерцокамышами с каурою гривой.
…Перелётная утка крыломрасплескала осеннюю старку.Но когда б я сидел за столом,мне хватило б на целую чарку,
что наполнена по ободокна расшитом крестом полотенце…Я бы, выпив её за глоток,помянул старика и младенца!
8. Покров день
Каурым перелеском сшитое,жнивьём ершащееся поле.Знать, подмосковье самовитоепечётся о своём престоле.
Покров с надвратными иконамизарю встречает властным звоном,плывущим над погостом с клёнами,и мне б хотелось на котором
однажды лечь под свежей пахотой,пока её не смёрзлась проба,чтобы у паперти распахнутойстояла твёрдо крышка гроба.
…Но идущим путями скользкиминевместно и мечтать об этом.Не стоит кладбища Никольскогоне брезгающий белым светом.
За верную измену родиневзамен широких листьев с ветокему махровых черносотенныхна крест навешают виньеток.
II
…Удушает прах летучий
1
Это – когда опять без угла,а дело вовсю к зиме.Электричка клацнула и ушла,нас утопив во тьме.
Ещё в пути человек простойвсё угостить хотел,да я в ответ мотнул головой:не буду, дескать, – говел.
На полустанке ледок и слизь.Пришлось его довести:– А ну, браток, на скамью садись,а я побежал, прости.
…По чёрным путям к любимой своей,где её отец-инвалидиз суток в сутки на койке спит,где венчик газа всю ночь горит,но стоек сквозняк с полей.
2
Первый снежок завсегда служилссыльному для охот.Наливки няниной заложил,вскочил в седло и – вперёд.
Под небом дымчатым с бирюзойлицейский аллюр… А тутскорее сам бежишь от борзой,слыша спиной: ату!
Не разбирая, где топь, где мрежь,где лес, а где городская муть.И сорок вёрст пробежишь, допрежьнайдёшь – у кого стрельнуть.
…И всё угадывая в путине просто смерти грядущий час,а миг, когда пригласят пройтииль дотянут блатную козу – до глаз.