Выбрать главу
Осетр и банка с паюсной икрой —Зачем тебе художества сииВ столовой раскуроченной? На койНам ворошить культурные слои,С печурок этих снег сбивать клюкой,Скворечник на поехавших столбахРазглядывать, вздыхая день-деньской?Все рухнуло. И мусор на столах.
Мосты и рельсы – что тебе до них,Висящих сикось-накось на сопляхНезнамо где, как регулярный стих,Как чей, уже не помню, млечный шлях?
Уходят в ягель доски-горбыли,Ивняк, белея, зиждется впотьмах,Заносит снег кобыльи корабли,Просевший грунт еще заразных ямИ вот уже ни неба, ни земли,Вот шпалы облаками затекли,Оставив на помин лицейский ямб.
Но что нам эти косы, тот цветокИ тучки те жемчужные, старик?Сознанья угасающий потокСковало льдом. Уже не только вскрик —И всхлип немыслим. Канул в краснотал,По льду растекшись кровью, тот квартал,И только пустошь ягельного сна,Страна забвенья, призраков страна.
Спит переименованный в НадымЭлизиум. Полярная луна,
Сова ли коченеет по-над нимПрожектора ли выявился зракБельмом в ночи – не все ли нам равно?
Но, может быть, и там веретено,За нитью за нить сучит себе во мрак,Скрипит как снег в предутреннем двореСкрипел когда-то? Может быть, и там,Как утром в ноябре ли, в декабреСквозь мерзлое рядно оконных рамСочится свет, пьет масло фитилекЛампадки, как сосет, синея, ледАрктический заморыш-василек?
И длится, длится птичий перелет,Над прорвою быльем заросших ям,Где, как в потире хлеб Святых Даров,Мы, верно, пропитались будь здоровСияньем, что течет по всем осям.

Переход

Не помню, был ли сладок он, не помнюНи пепелищ родных и ни гробовОтеческих, но не было огромнейЛуны в окне общаги той, хоть что мнеЛуна и самый зябкий из углов,Какие согревали нас с тобою?
Тебя уж нет. Снесен, небось, и тотБарак, но то безмолвье гробовоеСнегов и звезд нам было как исходВ масличный сад (картинка на обоях),Где солдатня и стража, всякий сброд,Трубящий рог и вытянутый ротИуды, что пришел для поцелуя…
И в молоко стрела моя уйдет,Какую рифму здесь ни прицеплю я,К плащу, что желт и едок, словно йод,А если об огне, то аллилуйяВ сырых костях огонь Его поет.
Созвучия точнее не пролью я,И вот он, дым отечества, плывет,Но сладок ли? Так от кровопотериСлабеешь и уже не разберешь,Открылись ли таинственные двериИль попросту в беспамятство плывешь —Как этот дым – к селениям пропащимГде цепенел изгнанник-нищебродС волшебным фонарем своим ледащим.
Скажи мне, ад – предел Его щедрот?Ответа нет. Но, кажется, обрящемМы там и этот сад и этот грот,И в лунном, зыбком, стылом, шелестящемМаслинами саду приобрететВсяк родину свою, а вместе с неюВсе будет нам желанней и яснееК земле обетованной переход.

Игорь Караулов

«Пришельцы из неведомой страны…»

Родился в 1966 г. в городе Москве, где проживает и по сей день. Окончил географический факультет МГУ. Работает переводчиком. Автор поэтических книг «Перепад напряжения» (2003), «Продавцы пряностей» (2006), «Упорство маньяка» (2010), «Конец ночи» (2017), «Ау-ау» (2018). Соавтор (вместе с Дмитрием Даниловым и Юрием Смирновым) сборника «Русские верлибры» (2019). Публиковался в журналах «Знамя», «Новый мир», «Волга», «Арион», «ШО», «Воздух», «Бельские просторы», «Плавучий мост», «Критическая масса» и др. Лауреат Григорьевской поэтической премии (2011), победитель Волошинского конкурса (поэзия; 2017). В последние годы выступал в качестве публициста в газете «Известия», «Литературной газете», на сайтах «Свободная пресса», «Русская iдея» и АПН.

«Царь небесный – злой, наверное…»

   Царь небесный – злой, наверное,   а царица не такая.   Не сулит нам чаны серные,   синим гневом закипая.   Не её ль, царицы, юбки —   шёлк, шуршащий по району,   и на ветках две голубки   это брови не её ли?   Съешь на завтрак снежный хрящик,   хоть на час, да будь ей мужем.   Полезай в волшебный ящик,   он доставит к ней на ужин.

«И в тот момент, когда ее не стало…»

   И в тот момент, когда ее не стало,   в лиловой шляпке или без,   всем захотелось, чтоб она восстала   и встала в ряд других чудес.
Неважно, без штанов, в штанах ли —пусть смотрят, нечего скрывать.Чтоб слёзы сразу вермутом запахли,чтобы два раза не вставать.