III
Рекою-скромницей и нынче увлечён,Хотя и ведая, конечно, что почёмНа свете этом в области особой,Куда соваться попросту не пробуй,Поскольку шею запросто свернёшь,Но молодости больше не вернёшь,Немыслимые дни я вспоминаю,Где жизнь цвела поистине иная,Где каждый шёл туда, куда хотел —И ветер дул, и лист ещё летел,И весело толпились на востокеЕщё никем не скованные сроки,Среди которых кровью набухалБезумец-век, – и голос отдыхалВ степном пространстве, где подсолнух спел,А тот, кому приспело – просто пел,И запахи на западе теснилисьЗа скалами, и сны мне чаще снились.Там струны строгие ржавеют в ожиданьеДоселе невозможного страданья,Так некогда осознанная связьКосою амазонки расплелась,Там слышится негромкое рыданьеИ кто-то дожидается гаданьяТам тот стоит, кто вычерчен лучомВ окне ночном – но он-то ни при чём —К теплу приникнуть, может быть, и надо —Как холодок во рту от винограда,Сквозит в округе призрачный налётПрохлады, – и приветы всем нам шлётЗима-разлучница, что впрямь не за горами,Что к лету с горькими потянется дарами,Пресыщенная играми с огнём, —Тогда-то мы, видать, и жить начнём,Тогда-то и дышать начнём учиться, —И может всякое в пути ещё случиться.
IV
И всё же изумлению сродни,Как в детстве, состояние такое, —И весь ты – от порыва до покоя —С возможностью изведать эти дни,Постичь их суть, – уже накоротке, —Почтить их память, может быть, в грядущем,Настичь за веком, к сумеркам идущим,Их ясный свет, – и, с розою в руке,На краешке сознанья замереть,Потом шагнуть растерянно и простоТуда, где высь, где есть предвестье роста,Туда, где глубь забвенью не стереть, —Потом увидеть то, что лишь тебеДано увидеть в мире этом ныне,Потом осмыслить это, – пусть в гордынеОт этого иным не по себе —И поделом! – тебе не по путиНи с ними, ни с подобными, – вниманьяТы ждёшь давно, ты жаждешь пониманья,Поскольку жив ещё, как ни крути,Поскольку зряч, – и слух распахнут вновьПространству, что со временем не в ссоре, —И со слезой горючею во взореВерна тебе вселенская любовь.
V
Покуда завораживаешь тыСвоим напевом горьким, Киммерия,Бессмертен свет, сходящий с высотыНа эти сны о воле неземные,На этот сад, где, к тополю склоняясь,Тоскует сень сквозная тамарискаО том, что есть неназванная связьПримет и слов, – невысказанность близко,Чуть ближе взгляда, – ветром шелестит,С дождём шумит, якшается с листвою,То веткою масличною хрустит,А то поёт над самой головою,О том поёт, что нечего искатьВот в этой глуби, выси и просторе,Поёт о том, что сызнова плескатьВолною в берег так же будет море,Как некогда, – как, может, и тогда,Когда потомкам что-нибудь откроетВот эта истомлённая гряда,В которой день гнездовье не устроит, —И вся-то суть лишь в том, чтоб находитьВсё то, что сердцу помнится веками, —И с этой ношей по миру бродить,Рассеянно следя за облаками.
VI
А чуда ни за что не рассказать —За дружеской неспешною беседойНа сплав немногословности не сетуйС тем, что узлом впотьмах не завязать,Не выразить, как взгляды ни близкиИ сколь ни далеки шаги в пространстве —И всякий раз, и в трезвости, и в пьянстве,Кусаешь недомолвок локотки.Коль чуду не стоять бы на своём,Иную обрели бы мы дорогу,Ведущую к забвенью понемногу, —И мы его и видим, и поём,И чествуем, и чувствуем везде,Где есть надежда так, а не иначеУйти к нему тропой самоотдачи,В мирской не задержавшись чехарде.Когда подобно рвению оноИ вместе с тем похоже на смиренье, —Намёков и примет столпотвореньеГоренью без раздумий отданоДля жертвенного света и тепла,Для внутреннего строгого отбора,Где истины крупицами не скороСверкнут на солнце пепел и зола.