А окна открыты – и новые зовыНесутся во двор обольстительным паром,И новые жадные жертвы готовыЛететь безрассудно за жарким нектаром.
Квебекское
Все-таки странно устроена жизнь человека!Можно приехать в Квебек и не видеть Квебека,Так и сидеть на окраине до воскресенья,Разве что красными кленами потчуя зренье.
Впрочем, а кто доказал, что музеи да замкиЛучше прогулки с собакой и вырытой ямки,Беличьих пряток и медленного погруженьяЛистьев сквозь воздух в их собственные отраженья?
Лишь напоследок, практически перед отлетом,Броситься в город, чтоб все-таки выяснить, что там,Серые камни увидеть, тяжелую реку —И улететь, навсегда удивляясь Квебеку.
Московская скороговорка
Сшит колпак не по-колпаковски.Вылит колокол не по-колоколовски.Я ничья. А ты кто таковский?Вон какой! И глаза бесовские.Вместе шляемся по московью.Дышим сыростью и любовью.Тьма вокруг – не видать ни зги.Задыхаемся от тоски.Надо колпак переколпаковать.Душу в тело упаковать.Переулок столкнет нас, ближе!Друг на дружку он нас нанижет.Погляди – и замкнулся круг.Расцепить невозможно рук.Друг!Сшит колпак не по-колпаковски…
«Любит тело чужие души…»
Любит тело чужие души.Так и ластится, так и льнет.Голос глуше и губы суше,И рука перчатку мнет.Любит тело. О дайте, дайтеНадышаться одной тоской,Постоять на одном асфальте,Погрустить над одной строкой.Но, до писем чужих охотник,Пожиратель чужих сердец,Не душа у меня, а сводник,Сладострастный и нежный лжец.Любит тайны чужих подушекСлушать, прошлое вороша…Любит тело чужие души.И чужие тела – душа.
«Ветер дует в свою дуду…»
Ветер дует в свою дуду.Курят женщины на ходу.Не пеняй на свою судьбу.О любви ни гу-гу.
Целый день кручусь, как в аду.А потом вся ночь, как в бреду.Отпусти! Я так не могу.А отпустишь – куда пойду?
На потом
Я прошу тебя жить. Оставляю тебе на потомСветло-серое небо, которому нету конца,И красивую девушку с ярко накрашенным ртом,И чужого мальчишку с повадкой большого птенца,
Пыльный запах июля и формочку в виде коня,И трамвайчик речной, и цветные флажки на ветру…Я так много тебе оставляю на после меня,Что того и гляди пожалею, назад заберу!
«Ты волен дверь не открывать…»
Ты волен дверь не открывать.Прогулкам при лунеТы волен предпочесть кроватьИ не видать во сне
Ни этих черных облаков,Ни желтого огня.Ты волен не читать стиховИ не любить меня.
«А про счастье – то витийство и вранье…»
А про счастье – то витийство и вранье.В подреберье пустота и колотье.Этот воздух – не дыханье, а питье.Вот и все существование мое.
Три послания Катуллу
Vivamus, mea Lesbia, atque amemus…
1
Горевать, неужели?И о чём же, мой добрый Катулл?В этом доме ни щелиНет, в которую б ветер не дул.Но, дурному сословью,Нам, наверно, туда и стезя,Где не то что любовьюЗаниматься – раздеться нельзя…
2
Возле горла певучее лезвиеНапружинилось, так и звенит.«Будем жить и любить, моя Лесбия,Раз нельзя ничего изменить!»Будем петь, задыхаясь от ужаса,Будем нежность смертельную пить.Собери, мой Катулл, свое мужество!Это нужно, чтоб жить и любить.
3
Напои меня, Катулл, из уст в уста.Почитай мне вслух музыку с листа.Я уйму свою ненужную тоску,Твоему я научаюсь языку:Все равно на нем, что жить, что умирать —Не приходится особо выбирать.
Алексей Сальников
Невесёлый цирк
Сальников Алексей Борисович родился в 1978 г. Стихи и проза публиковались в журналах «Урал», «Волга», «Воздух», «Дружба народов», «Искусство кино» и многих других. Автор нескольких книг прозы, трех поэтических сборников (последний – «Дневник снеговика»: New York, Ailuros Publishing, 2013), участник трех антологий современной Уральской поэзии под редакцией В. Кальпиди. Лауреат Литературной премии им. П. П. Бажова.