Род. в Москве в 1966 г. Окончил исторический факультет МГУ им. Ломоносова, доктор исторических наук. Занимается преподавательской и исследовательской работой. Стихи пишет с детского возраста; в юности также активно занимался живописью, участвовал в выставках московского творческого объединения «Колесо», в конце восьмидесятых годов выпускал самиздатский журнал «Ситуация», посвящённый пластическим искусствам. В 2012–18 гг. изданы книги стихов: «Ручьевинами серебра», «Мои стихи: В память 100-летия кубо-футуризма», «Лира для диких зверей», «Март 2007», «Ювенилиа». В 2015 г. – прозаический сборник «Начало века: микропроза». Поэтические публикации в журналах «Гвидеон», «Журнал ПОэтов», «Волга», «Урал», в альманахах «Среда» и «Средоточие». Стихи публиковались также в переводах на нидерландский, сербский, английский языки. Работы в жанре бук-арта находятся в Собрании конкретной и визуальной поэзии супругов Сакнеров (The Sackner Archive of Concrete and Visual Poetry; Miami) и в архиве Исследовательского центра Восточной Европы (Forschungsstelle Osteuropa; Bremen). Участник Фестиваля свободного стиха начиная с 2014 г. Член Союза писателей Москвы.
Вот тебе, бабушка, и день.Ликвидация и ремонт крыс, мышей, кресел, стульевобещаны живущим. Передвигающимсякоридорами времени.Гнёт к землепосле чащи мебельных ножек,гнёт течением воздуха, на востокнесущим с улиц Смоленска песчинки,шерстинки, исчезающие имена кресел, крыс, стульев, мышей.К земле, косколку стекла на земле, кпомеченной территории – к псу,захлёбывающемуся лаем.
Torcido, desigual, blando y sonoro…
Quevedo
Изогнутый, изменчивый, нежный, звонкий…
Невозможно.Не поэзия невозможна, а ручейв неопрятной тишине
заболоченного,подмосковного и безымянного,дрогнувшего раз от вторжения бульдозера,примученногопридорожным таким, зашоссейным воздухом – сверху,и подтачивающей влагой – сбоку и снизу,в бархатной тишинеуверенно цветущего, выворачивающегочетвероякий подгнивший кореньна глазах у зрячей крапивы в партере,покоящегося
недолеса.
«быстрым соком голова налита…»
быстрым соком голова налитане сворует моих слов Калитане отыщет Димитрий Донскойпод нагретой разогретой доскойпотому что японский бандитвыдал чёрточки кружочки в кредитя по списку поискал их, да зряздесь не Чичиков тебе и не Ноздря
читаешь старые стихи?так ведь это же звукозаписи, а не письменаихотят ли узкие виныхотят ли узкие винаили широкие – стеныперед которой расстреливали рабочихты не узнаешь никогда
ловословословословословос без концатекучий океяна край
я вам не родилась морячкойя матросом не родилсямене лишь голод гонит в морезнал бы, за морем женилсямогла б сейчас в картинной галерее сидетьпошёл бы честно под арестсидеть, потупив глаз
а море слушает, черно шумит, да ест
Краюха свинца. Сквозящий холод превращенийлёгкого света в круглую тяжесть. Царя ль генийвоззвал к густоте, внутри сокрытой, иль философнагревом добыл небесного льда. Иоасаф,заступник индский, молись о людях, зде живущих,да имут помощь и для душ-зябуш весьма тонких.
клалЫ ужОсы Урмы: ктосудии предаст шерстистое сердцеврага и не принесёт поленцав очаг коммуны; просеянный через ситцене соблазнится колхозами – спасётся
В полдень я уже приходили вернулсяв сумерках – к деве-реке послушать беседу,плеск беседы, болтовню струй.Жалко, ты меня не слышишь.Не журчишь, говоришь, в себе – о себе,между собой:быть девой – просто покой в стремительном течении.Любить – это просто непостижимое,чему не научишься.В полдень – молчание.Затемно – невнятная болтовня, танцующаячуть слышнов затенённой долине.