2005
«Подумай о людях нежнее…»
Подумай о людях нежнее,Коснись сокровенных их снов.Пристрастие сердца важнееСлучайных поступков и слов.
Над жизнью и смертью, над споромНеправды и правды, как нож —Пристрастие сердца, с которымРождаешься ты и умрешь.
В погоне за призраком ложным,Где Парки колеблется нить,Так просто забыть о нем можно,Но можно ль ему изменить?
Мы судим легко об Иуде,Что совесть его нечиста,Что злым и завистливым людямОн продал Иисуса Христа.
Любил ли он истинно Бога?Когда не любил – не беда.Когда не любил – то не продал,А если любил, что тогда?..
Мы требуем меры за меруИ кровь вырываем из вен,А можно ль судить за измену,Когда не бывает измен…
1975
Воскресение
Смотрел я на восход малиновыйИ голову назад закидывал,Такого сине-сине-синегоЕще никто из вас не видывал.Идет толпа многомильонная,Идут себе и не толкаются,И все до одного влюбленные,И все друг другу улыбаются.От встречного не надо пятиться,Раз настроение весеннее.Я говорю – сегодня пятница?Мне отвечают – воскресение!
И вдруг я вижу, что у дверочки,Ведущего в неясность входаСтоят мои друзья и девочкиИз пятьдесят восьмого года.Стоит Борис и Танька с Дашею,С кем целовались мы и пили,От времени не пострадавшие,Такие в точности, как были.Они смеются, корчат рожицыИ делают глазами знаки.Башка в жару, и мне неможется,Я думаю, все бред и враки,Но что-то мне сказать торопятсяСюда пришедшие оттуда.А сердце бьется и колотитсяИ все никак не верит чуду.
«Стоит березонька во ржи…»
Еще стрижей довольно и касаток…
Стоит березонька во ржиВ краю, где отчий дом.И чертят в небе чертежиСтрижи перед дождем.Забудь про этот край. Покинь!Не поминай родства.На самом деле там пески,Полынь. Разрыв-трава.И дождь не в счет, и рожь не в счет.Не в счет полет стрижей.Где Мандельштам сказал —Еще, я говорю – Уже.
«И море в странном освещенье…»
И море в странном освещенье,И туча черной полосой,И я перед тобой в смущеньеСтою раздетый и босой.Спасибо, Бог, за все на свете,Ведь этот миг неповторим —И море в предзакатном свете,И туча черная над ним.
«О как я был с тобою близок…»
О как я был с тобою близок,Ладони в мягком утопя,Я груди брал твои, как визуНа путешествие в тебя.
И я сжимал твои колени,И трогал влажных губ края,Чтоб выпрыгнуть хоть на мгновеньеИз рамок собственного я.
И надо мною тяготела,Меня давила и неслаТоска по телу, жажда тела —Познания добра и зла.
И полон ощущеньем плотиЯ наслаждался им взасос,Так воздух чувствуют в полете,Так травы чувствуют в покос.
Не понестись ли вверх ли, вниз лиРука в руке, нога в ноге,и сталкивались наши мысли,как искры в вольтовой дуге.
Со лба на лоб взбегали теньюИз глаз в глаза, из глаз в глазаПять тысяч мыслей в осужденьеИ ровно столько ж мыслей за.
Но это значило так мало,Весь город вдруг ушел в провал,И как последний в мире мамонтМелькнул в окошке самосвал.
1968
«Мы россияне, так рассеянны…»
Мы россияне, так рассеянны.Построив храм Христа, забылиОфелию на дне бассейна.Вот она ртом, как рыбка, воздух хватаети кричит, – Любви не хватает!Любви не хватает!..
1997
Вчерашний день
Нам кажется, вчерашний день так близок,что рядом он,что вышел прогуляться,здесь, за угол, совсем недалеко.Еще слышны вчерашние слова,шаги гостей, что допоздна сидели,и прыг их провожавшего кота.И много, многовчерашней мишуры и суеты.И милое дыхание любимой,и кажется, что можно ей сказать,– Ну что ты куксишься?Забудь, оставь.Я что-то брякнул,и совсем некстати?Так это ж все слова,им грош ценаи, главное, что можно все исправить.Вчерашний день – он здесь,он точно рядом,как на плите кастрюлька,только встань,не поленисьи руку протяни.Да черта с два,нет никакого дня!Умолкните поэты и жрецы,Заткнитесь все и вы, миллиардеры,ни за какие деньгивчерашний день обратно не вернуть.Он канул в вечность.Он дальше Фермопил и пирамид.Он затерялся средь полузабытых,ну, как их тамживых или убитыхгомеровских героев.Вот так мои друзья.